Читать «Одиночество студента - тип личности» онлайн - страница 7

Если мы обнаружим, что из-за боязни рискнуть, вступив в общение, человеку становится труднее преодолеть одиночество и что этот страх фактически способствует некоторым образом созданию обстановки, вызывающей чувство одиночества, мы можем прийти к лучшему пониманию одиночества, а также к реальной отправной точке для принятия профилактических и терапевтических мер против него.

С этой целью мы попытались выяснить степень предрасположенности к риску при общении. Первоначальный тест состоял из 52 пунктов, которые описывали ряд ситуаций межличностного общения, от относительно официального до достаточно интимного. Среди включенных в тест вопросов были, в частности, следующие: "Легко ли было бы человеку, только что поступившему на новую работы, спросить у других, справляется ли он с ней, если он сам в этом сомневается?", "Когда человек знал, что останется на выходные один, а ему хотелось быть в обществе, как бы он отнесся к тому, чтобы обратиться к кому-нибудь с предложением составить ему компанию?", "Если бы у человека создалось впечатление, что друг сердится на него или раздражен, и если бы он не знал причины или не был бы уверен, что так оно и есть, как бы он отнесся к тому, чтобы спросить у него, в чем дело?" Мы предложили этот тест 169 женщинам и 32 мужчинам, пожелавшим участвовать в нашем исследовании в ответ на призыв, опубликованный в канадском журнале, и обнаружили, что большинство вопросов, независимо от их содержания или степени интимности, оказались тесно взаимосвязанными. Тест из 15 лучших вопросов дал корреляцию 0,85 от общего счета; тест из 30 пунктов дал корреляцию 0,91. Получилось, будто мы в основном имели дело с тестом одного измерения: те респонденты, кому было трудно справиться с одной "рискованной" ситуацией, обычно считали трудными и остальные ситуации.

Когда же мы проанализировали связь этой степени предрасположенности к риску с признаниями в одиночестве, то обнаружили поразительное расхождение между респондентами-мужчинами и респондентами-женщинами. Несмотря на относительно малое число тестируемых мужчин, их общий балл предрасположенности к риску давал довольно значительную (r=0,53, p 0,001) корреляцию с одиночеством, в то время как у тестируемых женщин практически не было корреляции между этими двумя переменными (r=0,009, p=0,131). Позднее я предложил тот же тест из 52 пунктов целому курсу студентов-психологов в составе 23 мужчин и 44 женщин. В другой раз, несколько недель спустя, этому же курсу было предложено оценить степень своего одиночества по анкете, состоявшей из ряда других вопросов. Выставляя оценки по шкале, респондент не называл своего имени; последнее можно было установить только по шифру, известному ему самому. Полностью себя аттестовали всего 16 мужчин и 34 женщины; недостающие ответы объясняются прогулами студентами одного из двух занятий. Несмотря на эти скромные цифры, корреляция одиночества и предрасположенности к риску вновь оказалась значительной лишь для мужчин (r=0,52, p=0,019), но не для женщин (r=0,08, p=0,326). Выявленное таким образом отсутствие существенной связи между двумя оценками у женщин наряду с постоянно прослеживаемой между ними связью у мужчин было подтверждено в некоторых других анкетах для студентов других университетов при использовании более краткого перечня из 15 вопросов о предрасположенности к риску. Известно одно исключение: при тестировании 20 студентов и 20 студенток, когда одиночество оценивалось как непосредственным, так и косвенным (предположительным) образом, выяснилось, что предрасположенность к риску и одиночество находятся в существенной взаимосвязи и у мужчин, и у женщин. Однако до тех пор пока мы не повторим это исследование с большим количеством участников, нам не хотелось бы делать какие-либо выводы. Расхождение между полами в степени предрасположенности к риску выявилось и тогда, когда краткий тест из 15 пунктов был соотнесен с различными другими характеристиками личности: баллы за краткий тест говорят, видимо, о несколько отличных у мужчин и женщин типах личности.