Читать «Хирургическое вмешательство» онлайн - страница 192

Золотоволосый подросток в камуфляже, с «Калашниковым» на тощих коленях…

— Ну привет, дядя, — ломающимся голосом сказал он.

Ивантеев не ответил. Он покосился вбок, туда, где раньше стоял стол для совещаний, а теперь лежала бархатная подушка.

…собаки не было, не было собаки, не было, не было, не…

Павел Валентинович перевел взгляд.

— Щенок, — с трудом, но почти любовно выговорил он. — Явился?

— Не хами, дядя, — пацаненок скривил губу. — Узнал?

— Давно не виделись… — прохрипел жрец и беззвучно, жутковато засмеялся. Он знал, что сейчас произойдет, и испытывал невероятное облегчение, почти счастье. Воинов-младший успел вырасти за те месяцы, когда скрывался от них, или, скорее, возмужать; он был красив…

— Простите, — вежливо сказал второй голос, незнакомый, — а вы, собственно, кто?

Павел Валентинович повернул голову.

На подоконнике, над самой подушкой, сидел, обняв колено, невыразительной внешности парень. Он не изъявлял желания слезать с шестка, и под взглядом верховного жреца бога войны даже не шелохнулся. У него было до странности неопределенное выражение лица — не робкое и не наглое, даже не то, которое называется задумчивым, хотя Ивантеев уверенно сказал бы, что парень себе на уме.

— Я? — усмехнулся Павел Валентинович почти дружелюбно. — Я… верховный жрец этого… недоразумения, — и мотнул подбородком в сторону подростка в камуфляже.

— Извините, пожалуйста, — сказал парень на подоконнике, — но, по-видимому, это все-таки я.

— Что?.. — нелепо переспросил Ивантеев.

— Верховный жрец — я.

Высказав это невероятное предположение, парень подумал, покопался за пазухой и извлек на свет ритуальный нож. Тот оказался непривычно красивым — темным, узким, с узорной рукоятью, напоминавшим не финку, как большинство жреческих ножей и собственный клинок Павла Валентиновича, а скорее кортик. Золотоволосый подросток, легкомысленно вертевшийся в кресле, улыбнулся парню как родному, лучезарно и чуть ли не с обожанием.

Павла Валентиновича сотряс дикий гиений хохот.

Он смеялся громко и хрипло, захлебываясь, дрожа, он вцепился скрюченными пальцами в дверь, но не удержался и сполз на пол; упершись на четвереньки, он стоял, кашляя и рыдая от смеха, в глазах мутилось, но в груди становилось все легче, легче, легче, по щекам текли слезы, шею заливал пот, брюки потемнели спереди, он повалился на паркет мешком и, не в силах уже смеяться, корчился, стукая о паркет лысеющей головой. Новый припадок хохота заставил его визжать и скулить, он схватился за край красного шерстяного ковра и попытался завернуться в него.

— Что это с ним? — подозрительно спросил Жень, выбираясь из кресла.

Ксе подумал и сказал:

— Крыша поехала.

Бог подошел вплотную и брезгливо потрогал сумасшедшего носком ботинка. Тот только хрюкнул по-поросячьи, возясь в ковре.

— Ну блин, — сказал Жень разочарованно. — И мстить-то некому… обидно.

— Это карма, Жень, — проговорил Ксе, убирая нож.

— Чья?

— Его. Карма ему отомстила. Что-то такое все равно случилось бы, не в этой жизни, так в следующей.