Читать «Вложения Второго Порядка» онлайн - страница 108

Обычно мы смотрим в чужие глаза, чтобы увидеть свои, отражённые в них. Когда через зеркало наше отражение смотрим в отражение чужих глаз, мы отражённо видим в них отражённое отражение своих отражённых глаз. А в этих четырежды отражённых своих глазах мы видим зеркало, в котором.... Так, - стоп! Уже - отторжение...

В уголке зеркала молодой рабочий, который стоял на высокой стремянке и что-то замазывал над вывеской гастронома, вдруг, потянувшись кисточкой к ведёрку с краской, потерял равновесие и, как кошка - на четыре точки, свалился на асфальт.

Стремянка накренилась и ударила по стеклу витрины, - отражённая в ней улица со звоном разлетелась на большие и мелкие осколки. Как пишут в хрониках, по счастливой случайности никто не пострадал.

Зотов оценил момент и запечатлел мгновение, тоже разбив в своём сознании улицу. Вернее её образ. Точнее образ образа:

улица летит

от разбитых витрин

в зеркальце у лица

А из гастронома вышел, с нехорошей улыбкой на очень местном лице, хмурый по своей сути мужик. Странного вида мужик. В новых чёрных блескущих галошах, но старой и рваной (вата кусками сквозь дыры) телогрейке. Достав из бездонной бизоньей борсетки увесистую связку ключей, он втиснулся в свою "Тойоту", разбудил её двигатель и увёз креолку в бензиновую лазурь своих заасфальтированных фантазий.

35.

Зотов уже целый час пилигримил по музею, - ничего не происходило.

Музеев он не любил. А художественных не понимал. Выставлять столь разнообразные картины в одном месте и в таком количестве - не есть правильно. Художественное восприятие от даже самого достойного полотна в музее нивелируется (глаза-то разбегаются, когда надо бы в кучу), и в итоге главным творцом здесь обозначает себя не художник, а составитель каталога.

Да, это только с точки зрения высоколобых сторонников актуального искусства произведением этого самого искусства считается только то, что попало на выставку (по их разумению выходит, что искусство равнозначно кэшу без вариантов, то есть, было яичко простое, а попало в концептуальную галерею, - стало оно золотое), а вот с точки зрения простого обывателя Зотова, это далеко не так.

Ну никак не хотелось ему уравнивать писсуар, инсталлированный некогда Марселем Дюшаном, с тёплой душевной мазнёй Давида Бурлюка под названием "Деревня", которую он в данный момент с наслаждением созерцал.

Ах, как бы хорошо смотрелся этот крутой коктейль из красно-тёмного краплака, да жёлтого и лимонного кадмия, да зелёно-голубого хром-кобальта, да охры светлой, да марса коричневого, да кобальта синего, да белил цинковых, да сажи газовой, обрамлённый багетом работы неизвестного столяра середины двадцатого века (ага, - искусство только тогда становиться ходовым товаром, когда оно ограничено известными раками, то бишь - форматом), в отсутствии других работ! Яснее бы читалось послание маляра: мир, братцы, не красочен, а аляпист - и тем прекрасен. Эту бы развесёлость, да на финские обои!