Читать «Печаль полей» онлайн - страница 54

- Лошади разбили, Онуфрий, - тихо сказала она старику.

- Ась? - потянулся к ней старик.

- Лошади! Лошади! - закричала Анна. - Кататься ездили... Понесли... Я, и сестра, и барин!..

- А-а! - протянул Онуфрий и закивал головой.

Придвинул к ней красное, облохмаченное клочьями волос лицо с мутными глазами и обледенелым ртом и ждал еще слов.

- Барин там... и сестра там... - махнула в поле Анна. - Понесли их... Лошади понесли!

- Удёржуть, - сказал старик.

- Что ты?

- Говорю, - праздник ноне, езда... Будучи насустречь какие ехать, удёржуть! - громче и беспокойнее заговорил старик, растопырив правую руку. Подумал и добавил уверенно: - Стренуть!

В усадьбе липы стояли такие же спокойные и важные, лиловые и тяжелые, и галки возились перед сном на их верхушках.

V

С забинтованной и подвязанной, прокушенной лошадью рукою, лихорадочно дрожа, понурый и бледный, Ознобишин сидел ночью около постели Анны и говорил:

- Это, должно быть, потому, что вся жизнь не то, - вся жизнь какая-то подделка под жизнь, а жизни нет на самом деле... Ты меня прости, Анна. Ведь изо дня в день одно и то же, ведь все ждешь и боишься, боишься и ждешь, а жизнь-то, может быть, только в одном - крикнул: "Эх ты!" - и бросайся вниз головой, на рога к черту... Может быть, потому я и винокуренный завод строю, что пьяному море по колено... Я не знаю, зачем его строю. И вообще, что я знаю? И кто-нибудь знает?

- Тебе не больно? - спросила Анна.

- Нет, это что!.. А вот ты... ты меня прости.

Ознобишин притянулся к ней головою и добавил, стиснув зубы:

- Я их завтра же до смерти загоню! До смерти! Обоих! Честное слово!

- Оставь! Зачем? - испугалась Анна.

- Нет, как же я мог?.. Если бы я один или только с Машей, а то ведь ты, ты была... Как же я мог?

- Забыл? - медленно спросила Анна.

Резким движением села на кровати. Небольшое овальное, чуть оплывшее, как всегда у беременных женщин, лицо ее покраснело и показалось Ознобишину молитвенно-огромным, как в детстве лики икон.

- Забыл, думаешь? Нет, не то... - отвел от нее глаза Ознобишин.

- Ты его убить хотел? Говори, убить хотел? - спросила она жестоко.

Ознобишин думал сказать что-то примиряюще теплое, но такое новое лицо стало у Анны, что он молчал.

Странное таинство совершалось между ними. Поля за окнами не спали в снегу: они просочились отовсюду к этому ненужно закутанному большому дому, заняли подполье. Сквозь невидные щели стали вдоль стен пустые и иззябшие, точно пришли искать защиты у тех, кто не мог защитить. И всей душою сплошь прикоснулись к ним Ознобишин и Анна.

- Что ты говоришь? - похолодел Ознобишин, опутанный гибкими глазами Анны.

На свету ночника глаза эти дробились, казались мельче, больше числом. Десятки глаз, мгновенно увидевших в нем что-то, о чем он и сам не знал.

Прокушенная рука ныла.