Читать «Лерик» онлайн - страница 14

И Блюмберг действительно хотел уйти и просил расчета, но Софья Петровна расчета ему не дала: у нее было поверье, что кто глуп, тот честен, а умных она боялась, потому что жулики.

Когда Марк Игнатьич приехал от Полунина, Софья Петровна расспрашивала его обо всем с большим любопытством.

- Он ведь очень большой хлебосол, у него там, наверно, куча гостей была... Тем более - воскресенье.

- Нет, никого не было.

- Ка-ак? Совсем никого?.. Это очень-очень странно! - усмехнулась быстро, передернув плечами. - Но он вам все комнаты показывал?

- Да, я все видел... а что?

- И?.. Как вы находите?

- Удобно, конечно...

- Удобно?.. Ужас!.. Эта "стенная живопись", с позволения сказать, эти пла-фоны!.. Какая глупая безвкусица - ужасно!.. И, главное, зачем? Зачем?

Тут Марк Игнатьич кстати вспомнил о письме, запечатанном серебристым сургучом, и когда подавал его ей, удивленными глазами она встретила его глаза:

- Что же вы таились с письмом?.. Скрывали?.. Зачем?

- Просто забыл.

- Какой вы... неумелый, право!

Письмо она вскрыла не при нем, но как хлопали потом двери и как часто сыпалась ее возмущенная английская речь в комнате Марочки - это слышал Марк Игнатьич и думал при этом: "Значит, они действительно поссорились... Вечная супружеская история: ссорятся и неизвестно зачем". Мать его умерла давно, когда он был еще маленьким, и ее он помнил смутно: тонкие пальцы на руках, на одном - тонкое золотое колечко... глаза карие, ласковые... Как мог с нею ссориться его отец?

VII

Лерик плохо писал - перо у него то и дело брызгало, буквы выходили раскоряки.

- Нужно стараться, Лерик, - сказал ему Марк Игнатьич.

- А зачем стараться? - спокойно спросил Лерик.

- Чтобы писать красивее.

- А зачем нужно красивее?

Марк Игнатьич подумал. Он вспомнил Полунина, который говорил, что человек должен жить красиво, и сказал:

- Объяснять это - долго, а только нужно стараться писать, как в прописи, - вот и все.

- Да зачем нужно стараться? - возбуждался Лерик, а ногой под партой нащупывал уже барабан.

- Тебе, значит, это не нужно?

- Нет. Мне и так хорошо.

- Тогда... - Месяц кашлянул, подумал, вспомнил своего отца... - Для папы, для мамы нужно.

Лерик вспыхнул:

- Для папы?.. Папа - негодяй, прощелыга!

- Что-о?

У Месяца похолодело внутри: он всегда был любящим сыном.

- Негодяй! Скотина! - кричал Лерик, весь красный и злой. - Он хотел меня высечь!.. Он - нищий, нищий! Свое имение промотал! Живет на мамин счет!.. Негодяй!..

Месяц даже не нашелся, что сказать: так был поражен. Посмотрел на Лерика почти с испугом и вышел из классной на прямых ногах.

Через минуту, в столовой, побледневший, он говорил Софье Петровне:

- Что же это?.. В восемь лет так отзываться о родном отце, что же это?

- Вам-то какое дело? - прикрикнула Софья Петровна. - Ну да - он тер-петь не может отца! Ну да - отец хотел его высечь, а я не дала! И пусть попробует только, пусть! А вам до этого никакого нет дела!.. Вы занимаетесь с ним - превосходно, а воспитываю его я! Я - понятно вам? И никому не уступлю этого - только я! И конец!