Читать «Золотой телец» онлайн - страница 157

Японские солдаты хорошо владели тактикой ближнего боя и дрались ожесточенно, почти не сдаваясь в плен. Меня поразила картина, открывшаяся после взятия небольшого населённого пункта: на опушке леса лежало десятка полтора вражеских солдат со вспоротыми животами — самураи сотворили ритуальное «харакири»… В боях за город впервые столкнулись мы и с русскими частями белогвардейского атамана Семёнова, впоследствии взятого в плен и казнённого по приговору международного трибунала. Его воины подготовлены были похуже, чем японские, но и они доставили нам немало хлопот.

Чудеса героизма проявляли воины нашей бригады. Командир роты В. Хрусталёв в огневой дуэли подбил пушку и несколько пулемётов. А когда к танку подобрались «камикадзе» с зарядами взрывчатки, он вместе с десантниками уничтожил их в рукопашном бою. Смело вступил в бой с японским бронепоездом, имевшим четыре тяжёлых орудия, экипаж танка старшего лейтенанта Смотрицкого. Герои погибли, но смогли нанести бронепоезду смертельные повреждения. Танк лейтенанта Лима-рёва атаковал противотанковую батарею и раздавил её, но подорвался на мине. Обожжёный, дважды раненный, лейтенант стойко оборонял танк от наползавших на него смертников, пока не подошло подкрепление.

За участие в этих боях и сохранение боевого знамени части в критический момент я также был отмечен командованием медалью «За боевые заслуги».

3 сентября 1945 года Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции. Ну, а мне довелось ещё продолжить службу в армии до 1950 года.

— Но в основном жизнь Ваша связана с милицией, как это случилось?

— Отслужив в армии, я вернулся домой, в подмосковную Кубинку, где жила и моя семья, перебравшись сюда с Орловщины, моей родины, ещё задолго до войны. Здесь я учился в школе, здесь испытал трудности военной зимы 41-го года, когда немец подступал вплотную и нам пришлось даже эвакуироваться. Здесь я работал с 1942 года монтёром связи на телефонной станции. Помню, как нас, мальчишек, военкомат стал собирать ещё перед войной на военные сборы, обучать основам строевой и боевой подготовки. А в ноябре 1943 года, когда мне исполнилось 17 лет, я получил повестку в военкомат. Через месяц я был уже на Дальнем Востоке, где потом и попал автоматчиком в мотострелковый батальон 77-й танковой бригады. По возвращении из армии, при постановке на учёт в Звенигородском горкоме партии со мной беседовал первый секретарь горкома Парашин и предложил пойти на работу в милицию. Я, помнится, спросил: «Неужели после такой войны воруют?» Секретарь ответил: «Ещё как воруют… Война ведь лишь нормальных людей облагораживает, а вот мерзавцев развращает окончательно». Я согласился «сменить форму» и, пройдя положенную в таких случаях проверку, приступил к работе в паспортном столе Кубинского поселкового отделения милиции, начальником которого был в то время Василий Петрович Сигаев. Через четыре месяца мне было присвоено первичное специальное звание — младший лейтенант милиции.