Читать «Что движет солнце и светила» онлайн - страница 258

Тамара считала, что он ее любит и будет терзаться отчаяньем. Но Роман ничего такого не почувствовал. Он с любопытством дочитал письмо до конца, отметив несколько грамматических ошибок и улыбнувшись слову "досвиданья" Тамара по-прежнему писала его слитно, хотя он не раз напоминал ей об этом.

Странно, но Роман даже испытал странное, томительное облегчение. Такое чувство, будто вытащил наконец из пальца занозу: вроде и неприятно, но все-таки стало легче! Он знал, что многое в Тамаре придумал. Она ему почему-то казалась таинственной, романтичной, возвышенно-неземной. Может, стихов Блока начитался? А когда приезжал на каникулы, то видел совсем другую девушку - ни малейшего намека на загадочную бледность, томность взгляда или благородно-изысканные манеры.

Однажды, к его ужасу, она сказала: "Извини, я сейчас", - и скрылась за дверью платного туалета. Он представлял ее до такой степени необыкновенной, что как-то и не думал о том, что ничто человеческое ей не чуждо. Впрочем, она и сама говорила ему, смеясь: "Я такая, как есть, и ничего, пожалуйста, не выдумывай!"

А он выдумывал. Так ему было легче. Расстояние этому тоже способствовало. Роман, конечно, знал, что рано или поздно ему, может быть, придется жениться на Тамаре. Их матери уже дружили меж собой и звали друг друга не иначе, как сватья. Институтские девчонки, кажется, поставили на нем крест. Все знали, что у него давний, прочный и, кажется, счастливый роман с одноклассницей. А он как раз и не хотел его обычного, тривиального завершения - свадьбы и всего, что за этим тянется долгие-долгие годы.

Роман сочинил страстное ответное послание, которое кончалось, как припечатывалось, словом "Прощай". На самом деле он не чувствовал ни оскорбленного самолюбия, ни ревности, ничего, кроме тихого удивления: почему он когда-то решил, что страстно влюблен?

А жизнь шла своим чередом: редкие, вполне благоразумные вечеринки, лекции, зачеты и экзамены, летняя практика, изнуряющее солнце пляжа, случайные встречи и расставанья, снова - лекции, зачеты, корпение над дипломом и, о Боже, муки государственных экзаменов. Надюстину он как бы и не замечал, но, встречая ее, как-то странно напрягался и потому, наверное, не всегда успевал набросить на лицо равнодушную, холодную маску.

Вот и в тот душный день, пропитанный испарениями асфальта, людским потом, ароматами терпких цветов. Роман не успел или не захотел изобразить, что его как-то мало трогает встречная компания, в которой шла и Надюстина. Она заметила его не сразу, но, заметив, посмотрела в глаза и улыбнулась долго и щедро. У него замерло сердце.

Надя, прощально махнув веселой компании рукой, вдруг подошла к нему и взяла его за руку. Он не сразу опомнился, он не отодвинул ее от себя, напротив, неловко, как-то неуверенно и робко погладил ее ладонь:

- Ну, здравствуй!

- Здравствуй!

Это была самая прекрасная ночь в его жизни. Они бродили по набережной, сидели на всех скамейках подряд, спускались в теплую темноту аллей, и говорили, и смеялись, и целовались, конечно, и не разнимали рук.