Читать «Партизанский дневник» онлайн - страница 6

Литое солнце умирало. Раскаленная, желто-белая масса солнечного света превращалась возле входа в нашу пещеру в осторожную, розовую, зыбкую акварель. А позже эти нежные акварельные "размытости" стали постепенно, но очень настойчиво, с каждой минутой все настойчивее, побеждать сильный сине-голубой тон.

Выйдя из пещеры покурить, я увидел, что небо уже не голубое, а черное. И в этом черном небе мерцали загадочные звезды. По-прежнему, как и утром, надрывно кричал петух. Он прятался от бомбежек вместе с людьми и выходил из пещеры дышать ночным воздухом тоже вместе с людьми. Товарищи надо мной подшучивали, но когда я несколько раз "предсказал" бомбежки по вою собак, подтрунивать перестали. Собаки выли так, как двадцать шесть лет назад, когда я жил на Волге и шла Сталинградская битва и фашисты налетали на наш город по два, три раза в день. Я с тех пор запомнил, как жалостливо, по-бабьи голосисто мычали коровы, а им подвывали собаки. Глаза у собак были замершие, устремленные в небо, которое сулило им невидимую и непонятную, но неотвратимо идущую гибель.

Сурин Фуми посовещался с комиссаром охраны Сисуком. Принято решение: спать до полуночи и потом двинуться в неблизкий путь - через горы, пешочком - в типографию и редакцию газеты. Ночью идти безопаснее - летают только винтовые "АД-6", а их можно услышать загодя и спрятаться среди скал.

Мы шли, растянувшись цепочкой. Впереди вышагивал необыкновенно элегантный (даже в своих рваных кедах и местами прожженной хлопчатобумажной партизанской форме) комиссар охраны Сисук, потом шел наш переводчик Понг Сурин Фуми. Когда мы с Валентином Свиридовым только приехали, он сказал:

- Если вы забудете, как меня зовут, постарайтесь вспомнить игру пинг-понг, и если вы меня назовете Пинг, я не очень обижусь, хотя в общем-то я Понг.

- Старина, - сказал я, - ни в коем случае не забуду ваше имя, потому что одна половина вашего имени равнозначна фамилии режиссера "Мосфильма" Саши Сурина. Пинг Понг Сурин Фуми. Очень просто.

Понг очень потешался по этому поводу. (Я радовался, глядя на него. То время, что мы провели у партизан - и рядом с принцем Суфанувонгом, и в пещере вместе с Сисаной, и во время перестрелок с диверсантами, - всегда и всюду Понг поражал меня своей одинаково опрятной подтянутостью. Брюки бритвенно выглажены - он клал их каждую ночь, если спать приходилось не на земле возле костра, а в пещерах, на деревянных "матрацах", под циновки; ботинки модные, до глянца начищены, а на шее повязан платочек, подаренный ему какой-то никому неведомой Прекрасной Дамой.)

Замыкали нашу цепь три солдата охраны. Шли мы, весело переговариваясь, но когда пришлось карабкаться по отвесной скале высоко наверх, Сисук обернулся и передал по цепи команду:

- Тихо! Потушить фонари!

- Черт!-выругался Понг. - Сейчас в темноте измажу брюки...

Быть таким опрятным здесь, где нет бань, а бамбуковые водопроводы разбиты бомбежками и даже простое умывание перерастает в проблему из-за внезапных налетов, - дело трудное и, я бы сказал, мужественное. Тем более мне был симпатичен Понг: я люблю людей, считающих для себя долгом быть элегантными во всех случаях и при всех условиях. Элегантность отнюдь не предполагает обилие тряпок. Я видел девушек на строительстве Абакан - Тайшета в маленьких унтах и в ватниках - они были куда как элегантнее некоторых молодых людей, натягивающих шляпы на уши обеими руками...