Читать «Разговор о Нзерекоре» онлайн - страница 8

Якгборо, сидевший за рулем, включил фары, и как бы по этому сигналу зажглись костры на берегу. Тени людей, двигавшиеся у реки, блики света придавали ночной работе атмосферу какого-то священнодействия. То были крестьяне племени герзе соседнего селения и десяток рабочих, присланных губернатором.

Якгборо открыл борта лесовоза, герзе подошли ближе и вдруг разом отпрянули. Гримаса перекосила их рты, будто они увидели нечто страшное.

Борис ничего не понимал. Что случилось.

На лежавшем сверху бревне белели косые глубокие насечки: похоже на галуны, что нашивают сверхсрочники на рукав.

- М-м-м, - простонал Якгборо. - Это же был священный лес!

Священный лес - форе сакрё... В отличие от людей малинке, которые два века назад приняли мусульманство, герзе остались анимистами. Каждое их селение имело свой священный лес, куда непосвященным, в особенности женщинам, вход был строжайше запрещен. Там совершались обряды у подножия дерева, населенного душами предков. Его-то и помечали насечками.

Каждая более или менее крупная общность людей в дебрях имела свой священный лес, обычно здесь же, поблизости от деревни. В этих лесах находились тайные школы, где юноши обучались разным наукам и магии, где рождались тайные общества и вселяли ужас страшные маски духов и прорицателей. Эти заклинатели -зого - ночью часто перевоплощались в своем воображении в леопардов и крокодилов, а днем занимались обычной работой на кофейных плантациях.

Вскоре после провозглашения независимости Гвинеи священные леса кое-где были объявлены государственной собственностью, и их стали понемногу разрабатывать. Но не в здешних местах. Герзе по-прежнему считали, что, разрушая обитель душ предков, они навлекают на себя страшные кары.

Об этом толковал нам в первый месяц после приезда католический миссионер отец Жозеф. Познакомился Борис с ним так.

Завод в Нзерекоре был расположен в полутора тысячах миль от океана, и оборудование, привозимое из Советского Союза, надо было доставлять из порта по очень ненадежной дороге. Обычно это превращалось в длительное и довольно хлопотливое дело. В одном месте пришлось сделать вынужденную остановку.

Пока советские специалисты ждали, когда же на противоположном берегу им наладят переправу, к грузовику подошел мальчонка-африканец и вежливо осведомился, нет ли здесь инженера. "Есть", - отозвался Борис. Тогда мальчик сказал, что единственный в деревне движок испортился и не может ли мсье посмотреть, что случилось.

Борис охотно согласился. Дизель стоял под навесом рядом с кокетливым одноэтажным домиком, на котором висела вывеска "Католическая миссия Нкомо". Патер в сутане встретил нас у входа. Он приветливо улыбнулся, пожал руку инженеру, отвел к движку.

Починка не заняла много времени. Борис продул засорившуюся форсунку, и движок застучал. Патер заохал: "Браво! Браво! Вот это класс!" Был он молод, лет двадцати пяти, а розовая незагорелая кожа делала его похожим на младенца. Он пригласил Бориса в дом отобедать.