Читать «Клипы» онлайн - страница 3

А таксист, молодой парень, известный кое-кому под прозвищем Труба, все поглядывал на симпатичную девушку, метавшуюся в бреду, и пытался вслушаться в то, что она говорила. Но - странное дело! - ни слова он не мог разобрать, а только неслись откуда-то смутные звуки симфонического оркестра, и совершенно уже не в лад с оркестром звучали мрачные слова протяжной песни: "Полоскали скалы волны, а от слез в глазах оскомина. Белым облаком утопленник плыл по матушке, по Волге..." Далее шел смачный эфирный треск (хотя радиотелефон в машине у Трубы не работал), промелькнул доверительный голос Севы Новгородцева, сообщившего, что барабанщик бэнда Ultravox признался, будто, мол, семь дней, проведенные им в Питере среди музыкантов любительских рок-групп, были самыми счастливыми днями в его жизни, тут же всплыла старая запись Козловского, певшего ту самую арию, что и на концерте у Сталина, - арию Герцога, то бишь 'La Donna Est Mobile', за исполнение которой на бис он получил звание народного артиста и орден Ленина, затем снова вступил треск, битлы спели рефрен 'Yellow Submarine', и только после этого Труба, наконец, ухватил эту печальную песню, иных слов которой он не разобрал, но кончалась она примерно так: "Спи, сынок, в небесной купели, ляг на солнце головою..."

Но вот и переулок Джамбула.

Труба поднялся на этаж, позвонил, подождал чуток, опять позвонил - уже попротяжнее, подождал... Было тихо. Труба приложил ухо к замочной скважине. Квартира дышала. Что-то осторожно шуршало у самой двери, где-то спустили воду, громко тикали часы... Труба потоптался, кашлянул погромче, снова нажал на звонок, подождал снова, попробовал было толкнуться в дверь... Дверь молчала.

Открывать никто и не думал.

ЧТО ТАКОЕ РОК, И С ЧЕМ ЕГО ЕДЯТ

Придя домой, Мамай разбирает накопившиеся материалы для нового номера "ЧЕЛЮСТЕЙ". В числе прочих тут две статьи Мамая. Первая называется "Макариада" и начинается со слов: "Уж года четыре, как Макаревич из всеобщего любимца превратился в человека, всем надоевшего и презираемого. Чем-то он напоминает одного моего знакомого, как-то всю ночь ломившегося в квартиру некоей девушки, на что ему никто не открывал, и вообще не отвечал никто, а уже потом мы как-то узнали, что с нею там был и брат, который всю эту ночь сердился. Так и Макару долгое время никто не выйдет и не даст в морду, а все только где-то там лежат и сердятся..." Впрочем, в конце концов, Мамай заканчивал свою статью тем, что уверял: "Пройдет время, улягутся споры, и никому уже не придет в голову сравнивать Андрея с естественным удобрением, а творчество его не будет списано под гриф "Большой процент мочи"..." Вторая же Мамаева статья - "Кошачья жизнь, или Криминальная история" - про судьбу Ивоны Андерс, первой солистки группы Браво. Помимо прочего, Мамай задавался здесь вопросом: "Что лучше - гигиенический секс в Останкине и в гулких борделях Росконцерта, или продажа себя за копейки на "прокуренной кухне" в антисанитарных условиях? Пролонгированные страсти равнодушной шлюхи, или торопливые отжиманцы потной от страха голодной девчушки? В первом случае, как говорят солдаты, "лицо портянкой закроешь на душе легче становится". А во втором? Ведь, как пела та "Ивона", "кошки не похожи на людей, кошки - это кошки, люди носят шляпы и пальто, кошки часто ходят без одежки". Кому "Кисель в иллюминаторе", а кому - земля в изоляторе..."