Читать «Фантастичeское в современной прозе» онлайн - страница 14

И как бы мы ни относились к решению автора и как бы ни относился теперь автор к собственному разрешению проблемы финала - к "шоубийству Настены, унесшей с собой и жизнь еще не родившегося ребенка, думается, что в образно-нравственной системе развития образа такой жестокий, трагический финал глубоко оправдан логикой прежде всего народно-поэтического сознания. Цена отступничества, оборотничества Андрея велика, слишком велика, и не могла ограничиться только его собственной судьбой. Это его нравственная гибель привела к реальной гибели Настены. Цена жизни ребенка - это цена "продажи души дьяволу" отступника. Та же цена, которую потребовали у гоголевского Петра из "Вечера накануне Ивана Купала" другой оборотень Басаврюк и прочие "безобразные чудища"...

Идейно-нравственная и социально-философская проблематика романа Залыгина "Комиссия" тоже раскрывается в своей истинной глубине во взаимосвязи реально-исторического и народно-поэтического планов этого произведения.

Сказки не вставные и не побочные элементы романа, именно в них и через них прежде всего и осуществляется здесь художественное воплощение и осознание реальной основы. В переплетении почти этнографического воспроизведения действительности со сказово-поэтичесКим слогом осмысляется и одна из центральных, исподволь реализуемых "сказок" романа - "сказка о колобке" - крестьянине Устинове, И наконец, само единство романа, его идейно-художественное целое, "замок свода" его сюжетно-композиционных построений заключены, думается, не столько во внешней, видимой логике развития событий, сколько в центре взаимосвязей его сказок, в их внутреннем соотношении с реально-историческим сюжетом.

И в способе художественного осмысления насущных и глубинных социальных и нравственных проблем века, в лирикопублицистической форме Почти автобиографического повествования Астафьева "Царь-Рыба" значительная нагрузка падает на поэтику народно-сказочной образности. Один из центральных эпизодов - единоборство Игнатьевича с огромной осетриной - не случайно дан в сказово-эпическом освещении - как борьба человека ("царя природы") с Царь-Рыбой. Здесь особенно наглядно явлен образ всего повествования в его целом - образ борьбы "покорителя природы" с самой Природой. В народно-поэтическом решении центрального эпизода заключена и народно-нравственная оценка этой борьбы и ее последствий.

Да и в образе Акима, в его глубинном подспуде, можно без натяжки увидеть современный вариант реализации все того же Ивана-дурака, дон-кихотски противостоящего бездуховно-потребительским веянием деловой, "рационалистической эпохи", с ее западным необуржуазным сознанием, с машинно-технологическими мифами XX века, с их кибернетическими "богами" и героями", с их империалистическими "илиадами" и космическими "одиссеями".

Иванушка-дурачок в век космоса... Архаика в эпоху глобальных мировых проблем... Но как знать, может быть, именно в тысячелетнем опыте народного сознания, заключенного в подобных поэтических образах, противостоящих рационально-бездуховным мифам буржуазного сознания, в какой-то мере и отражается как-то эта самая глобальность - всемирно-историческое значение небесполезности русского Дон-Кихота - Иванушки в его реально-деятельном варианте, вступающего в смертельный поединок с умным, технически и бездуховно-философски оснащенным змеем.