Читать «Москва за океаном» онлайн - страница 137

В какой-то момент он перестал ездить на войну; это по-человечески вещь очень понятная, если из этого военного цикла вовремя не выскочить, так случится замыкание и не сможешь ездить никуда, кроме войны, а когда ее нигде не будет, придется употреблять наркотики, подобно Шерлоку Холмсу в дни простоя.

Имеет право у тихой речки отдохнуть

Но от военных репортажей к тихим мирным текстам он отступал постепенно через скандальные разоблачения.

- Я хотел чувствовать, что в жизни что-то меняется оттого, что я пишу, повторяет он ранее уже сказанное и продолжает: - Я написал пару историй, после которых люди попали в тюрьму. Это были журналистские расследования - по случаям мошенничества. Я работал тогда на Philadelphia magazinе, в ранние семидесятые. Это был самый отважный и агрессивный журнал...

- Был?

- Был. После обиженные персонажи с ними судились и отсуживали кучи денег, ну вот они бросили разоблачения и стали публиковать безопасные истории. В этом-то и проблема с журналистскими расследованиями...

Да... Везде люди живут. Тошно мне слушать эту историю.

- Настоящими расследованиями сейчас только один журнал занимается - Mother Jones. Я его читаю.

- А пишешь?

- Нет, не могу себе этого позволить. Я сейчас занимаюсь другой журналистикой и за день зарабатываю больше, чем, бывало, за два месяца тяжелого труда... Это было ужасно: месяц фактуру собираешь и пишешь, потеешь...

Понятно... Другая журналистика - это PC magazine. Он берет какой-нибудь принтер, пробует его в разных режимах и сочиняет высокохудожественный текст про новую высокопроизводительную технику. Платят, сказано, хорошо...

- Потом я познакомился с Салли... - мы плавно переходим ко второй части жизни, когда уставший путник тормозится, остепеняется и оседает в милом захолустье. Кто, как говорится, воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть.

Хороший дом, хорошая жена, что еще...

Салли была актрисой и моделью, то есть дама видная, выразительная. Она устала от сценической и подиумной жизни (попробуйте сами; там неуютно проводить жизнь, ее там можно только устраивать), которая, кстати, и не была блистательно успешной, ну и бросить не жалко.

Все эти компьютеры и принтеры Дэниел выучил в начале 80-х, когда они были никому не нужны. Он знал про них столько, что к началу бума создал свою компьютерную фирму, которая зашла высоко в гору, а после рухнула.

- Мы потеряли все, - произносит он красивую драматическую фразу.

Впрочем, плевать. У него вон сколько везения. Одно-единственное поражение его смутить не смогло, видите, он его играючи пережил, даже без легкого запоя обошлось, и все равно чудесно устроился.

- Мое преимущество было в том, что я, в отличие от прочих компьютерных писателей, был не инженером, а одним из немногих профессиональных писателей, знающих компьютер. Нашлось много журналов, которым это понадобилось. И они платили! Даже, - говорит он с придыханием и восклицательной интонацией - "New York Times"! Там мне за заметку, сделанную за день, заплатили мой прежний трехнедельный доход - три тысячи долларов. Ну и еще мы много писали про путешествия! - спохватывается он. "Мы" - это он и Салли, ведь еще потом вдвоем столько колесили. - Мы были разъездные. И вот Салли ездила, ездила со мной, писала, снимала... И стала очень хорошим фотографом! Она стала профессионалом. Она была хорошей ученицей и... превзошла меня. (То ли врет, то ли комплимент говорит жене?) Мы вдыхали аромат разных стран и писали эссе, а из них после делали путеводители. Поскольку мы хотели работать вместе, то проводили вместе почти все время. Мне нравилось это. Бывало, как уедем куда-нибудь, и полгода нас дома нет... Салли и я, мы партнеры, и лучшие друзья, и любовники... Люди, которые все время проводят вместе, они... или любят друг друга, или ненавидят.