Читать «Мое открытие музея» онлайн - страница 27

Я не могу успеть, не успею, мне некого попросить о помощи, так получилось - почему?.. Если бы кто-то связал книги, а кто-то подогнал бы машину, я мог бы сбегать в контору, а если б кто-то занял мне там очередь... Но мне некого просить, в конце концов это мое дело - я уезжаю, значит, должен все делать сам.

Я бросаю книги, папки, бегу в контору, по дороге спохватываюсь, что так и не дозвонился приятелю, это необходимо, может быть, самое важное, влетаю в автоматную будку, вспоминаю, жетона у меня по-прежнему нет...

Я просыпаюсь от телефонного звонка, сердце стучит где-то в горле.

Голос чистый, звонкий, промытый... "Ты где? Откуда звонишь?" - "Из бассейна, забыл?.. Спишь, что ли?" - "Нет, что ты... - я вытираю пот со лба. Что ты, я жду твоего звонка". - "Представляешь, сегодня я побила собственный рекорд - нет, это рекорд бассейна! Слышишь? Пятьдесят дорожек - представляешь? Я не плыла - летала!.. Слышишь?" - "Да, конечно, поздравляю..." - "Я еду к тебе - что-то нужно?" - "В каком смысле?" - "Я прямо сейчас - что нужно купить?" - "Ничего не нужно, только..." - "Что только?" - "Чтоб ты приехала", - говорю я и перевожу дух.

Последняя пересылка, дальше нет тюрем, если в этом направлении, и железных дорог нет - тупик, а там горы, граница... Сколько раз мысленно вглядывался я в эту карту - последняя! А какая она для меня по счету? Восьмая... Или седьмая? Ну, седьмая-восьмая, а "столыпиных" в промежутке - их сколько было, а "воронков" - с вокзала в тюрьму?

Последний этап. Ну, надели наручники - зато "Як-40", не вонючий "столыпин", а когда увидел небо над летным полем, а какое солнце в Сибири в конце февраля, утро раннее, только поднялось, выкатилось красным шаром, да пес с ними, с наручниками, это другим пассажирам в самолете в новинку, смотрят на меня с ужасом, конвой снял с меня шапку, прикрыл наручники, чтоб никого не смущать, а тут стюардесса тащит на подносе сладкую водичку в прозрачных стаканах, да я уже полтора года такую не видел, я и дернулся, уронил шапку, тяну руки, а она глянула на них - и поднос на пол...

А мне весело, еще чуть-чуть, уже можно дни считать - последняя пересылка! - а дальше воля, пусть и урезанная, знаю я, знаю, все прознал о ссылке, наслушался, но разве это режим, подумаешь, нельзя выйти за пределы села, а зачем мне за пределы, мне бы по улице пройтись одному - одному! Мне бы в магазин зайти, хлеба купить - свежего! Консервов банку, картошку сварить, стакан выпить, сигареты - закурим! А там ведь и почта - а значит, письма, а говорят, телефон - хоть в Москву звони...

И вот она последняя - в Кзыл-Озеке. Позади два месяца этапа, каждый "столыпин" - другой, каждая пересылка со своим лицом, да помню я их, все помню, не забыть, об одной уже писал, о самой "экзотической" - омской, где спасся только тем, что вспомнил, как полтораста лет до того привезли туда декабристов, да ведь и то ошибся - через Томск их везли, конечно, через Томск, Омск они миновали. Тем и спасся, когда представил себе, как им там было после конногвардейских парадов и балов, после бесед с Пушкиным и Чаадаевым... Нам-то что, мы всякое повидали...