Читать «Свинцовый монумент» онлайн - страница 37

Среди ночи он вдруг проснулся, откидывая туго сдавившее грудь жаркое одеяло. Ему приснилось, что он в постели был не один...

И после он долго лежал неподвижно, словно бы ожидая, не продлится ли этот сон и наяву.

Андрей стал самым прилежным посетителем читального зала. Теперь он брал книги уже не на абонементе, а только у Ольги, стремясь по возможности затягивать с ней разговор, но так, чтобы это никому не бросалось в глаза. Потом отходил в свой уголок и рисовал ее, мысленно приговаривая: "Адрес придет - отошлю Мирону. Однако пуда на два посылка получится". А когда приближалась пора закрывать библиотеку и читатели тянулись к Ольгиному столу сдавать взятые книги, он пристраивался в очередь самым последним. Ждал, когда же она скажет ему: "Андрюша, проводи меня домой". Но Ольга принимала от него книгу, как и от всех других, заинтересованно спрашивала: "Понравилась?" - и лучисто улыбалась. Правда, особенно мягко пожимала ему руку, подолгу задерживала в своей. И это означало: до скорого свидания.

Сам он позвать ее пройтись с ним не решался. А в каждом, даже самом маленьком, разговоре непременно упоминал имя Мирона, вынуждая Ольгу сказать о нем хотя бы несколько слов. И тогда по его логике получалось: Ольге хочется поскорее узнать адрес Мирона, она любит Мирона. И еще уже вне всякой логики получалось: ему, Андрею, необходимо видеть Ольгу каждый день и каждый день разговаривать с нею. Все равно о чем, хоть бы и о Мироне...

А ночью он видел Ольгу во сне.

Так было, пока не пришло то страшное письмо из тайги.

Похоронив отца, Андрей долго ходил как неприкаянный. Ему в отцовской смерти виделась и какая-то собственная вина. Отца скосила весть о трагической гибели сына; а эту гибель подготовил уход Мирона в тайгу; а в тайгу Мирон ушел, потеряв веру в чистую любовь Ольги; а он, Андрей, не только оправдал поступок Ольги, он чуть не каждую ночь видит ее во сне и во сне целуется с ней.

Федор Ильич скорбно покачал головой, узнав от Андрея о тяжком горе, так внезапно свалившемся на их семью. Предложил свою помощь. Андрей отказался. Стал взрослым. И зарабатывает достаточно, и в жизни начинает по-настоящему разбираться. Но за добрый совет, если случится в том надобность, будет всегда благодарен.

- Тогда сейчас тебе совет мой такой, - выслушав Андрея, сказал Федор Ильич, - мать береги. Ей куда тяжелей, чем тебе. С маху не сделай чего-нибудь глупого. Вот как Мирон. Хотя судить его не могу, ему по-своему было виднее.

Теперь нужно было сообщить Ольге о гибели Мирона. А как это сделать? Андрей проверил себя, совесть свою: не стремился ли он сам занять его место? Это еще можно было бы простить по отношению к живому Мирону, решительно отвергнувшему Ольгу, но не к мертвому, память о котором у Ольги - он сознавал это - будет вечно жива.

Отец когда-то говорил, что от совести своей никуда не уйдешь, и, если она хоть самую малость худым поступком задета, надо, чтобы она тяжелым лиственничным бревном на плечи давила. Не очень понятно было, за что мучила совесть отца, когда выходили они из тайги измученные, обмороженные, чудом оставшиеся в живых. Теперь это ясно Андрею. Без следа потеряли в дебрях лесных человека. Потеряли не только мертвое тело его, но и весь смысл его жизни - разведчика недр земных. Ясно, что совесть Андрея тоже замучит, если он по неумелости своей нанесет Ольге нечаянный и неоправданно тяжелый удар.