Читать «Свинцовый монумент» онлайн - страница 219

"Дария, полей мне на руки".

Серафима Степановна со значением подмигивала Даше: "Вот это мужчина! С ним в жизни не пропадешь".

И между тем прикидывала: какими кулинарными возможностями она располагает? Ну, хариусы, конечно, уха. А вот из ленка можно бы десятки восхитительных блюд приготовить, включая сдобный, протомленный в оливковом или кукурузном масле пирог. Но для этого, помимо различных специй, надо иметь еще и духовку. А костер? Идея!.. Решили обернуть ленка крупными листьями зонтичника-борщевника и запечь в золе.

Ужин прошел на подъеме. Николай Евгеньевич даже сказал: "Друзья дорогие, а следует ли нам вообще к этому самому Зептукею перебираться? Почему бы не остаться еще на недельку на Огде? Прекрасная речка, прекрасные окрестности. Зачем нам счет километрам набирать?" - "Согласна с тобой, Николаша, - сказала Серафима Степановна, - но все-таки по тайге километры это тоже нелишнее. Вот она какая, тайга эта, разная. Будет что рассказать. Андрей Арсентьевич утверждает, что Зептукей тоже имеет свои прелести". "Утверждаю... Боже мой, там утиное царство, а малина какая!" - "При всем при том завтра за нами сюда прилетит вертолет, - сказал директивно Герман Петрович. - Он перебросит нас к Зептукею. Мы поживем там тоже сколько нам вздумается, потом небольшой перевал и спуск к Ерманчету. А по Ерманчету плыть на плоту - и с остановками - одно удовольствие. И вклад в науку, добавил он. - Впрочем, что скажет наш "эксперт"?" - "Согласен и я". Андрею Арсентьевичу не хотелось спорить.

Ему теперь было все равно куда, только бы Даша находилась поблизости, только бы можно было видеть ее лицо, слышать ее голос, ощущать на своей щеке ее теплое дыхание.

"А почему молчит "энциклопедия"?" - спросил Герман Петрович. "Мне хорошо. Мне очень хорошо, - сказала Даша. - А все счастливые молчат". - "И на какую же букву в энциклопедии отмечено счастье?" - полюбопытствовала Серафима Степановна, вообще-то занятая какими-то другими мыслями. "От А до Я. И наоборот", - многозначительно ответила Даша.

Но ее никто не понял, кроме него...

...Они и не стремились снова и побыстрее где-то встретиться наедине. Достаточно было коротких взглядов издали, достаточно было нескольких слов, сказанных открыто, при всех, но имеющих для обоих совершенно особое значение. Тот солнечный день продолжался, и тот теплый ветер все обвевал их лица. И, лежа ночью в сонном забытьи на подстилке из пихтовых лапок, он ощущал себя блаженствующим в примятом белоголовнике. И Даша была рядом с ним. Он гладил ее волосы, трогал маленький шрамик на левой брови.

Откуда у нее этот шрамик? Он знал, что теперь Дашин портрет, живой, как никакой другой, им будет написан. Эта радостно-удивленная улыбка Даши и этот маленький шрамик на левой брови, на милом, милом лице. И знал еще твердо, что никогда и никакого сватовства Широколапа к Даше не было. И не будет. Даша - жена Широколапа! Эту нелепую мысль ему подсказывала ревность. Давняя, с тех самых пор, когда он впервые увидел Дашу. И кажущееся покорное подчинение Даши Герману Петровичу - это тоже плод раненного ревностью воображения. Как он не мог понять этого раньше! Даша приходила в замешательство не от навязчивости Широколапа, а от смятенного чувства ожидания, когда же он, Андрей Путинцев, ей скажет: "Люблю".