Читать «Жди гостей» онлайн - страница 69

Миссис У."

— Я сделала несколько дословный перевод, — извиняется моя собеседница.

Я размышляю. Толстяк волнуется. После того как он узнал, что его китообразная половина пребывает в добром здравии и что скоро будет возвращена в территориальные воды, он не находит себе места.

— Едем, да! — громыхает он. — Ну и хорош же я, заставляя томиться бедную маленькую Берту! Все эти американские красотки, класть я на них хотел…

— Мадам Лавми, — прерываю я его, — как только этот индивидуум получит свою часть охотничьей добычи, сразу возвращайтесь в свой отель. Я буду вас там ожидать. Вашего ребенка вы заберете, когда все будет закончено.

Когда Толстяк и мама Джими удалились, я обращаюсь к Фелиции:

— Что ты обо всем этом думаешь, ма? У моей славной мамы наметанный и надежный, как тюремная решетка, глаз.

— Я рада, что ничего плохого не случилось с мадам Берюрье. Рада также, что эта бедная женщина нашла своего малыша… — И она крепко и долго обцеловывает мордашку ребенка.

— А эта миссис Унтель, что ты скажешь о ней?

— Откровенно говоря, я думаю, что она сумасшедшая…

— Я тоже. Ее поведение экстравагантно. Когда ее взяли, она, должно быть, решила, что имеет дело с полицейскими. Чтобы избежать скандала, она бросилась в воду, но прежде она захотела привести к покаянию жену Лавми. Эти пятьдесят тысяч долларов равнозначны трем «Отче наш» и трем «Богородице, радуйся!»

— Да, — соглашается тихим голосом мама. — Это именно так. Вот что значит выйти замуж за слишком молодого человека.

И тут как раз Джими просится пи-пи, но делает это на лосанжелесском английском, так что Фелиции удается перевести его просьбу лишь тогда, когда он орошает ее чудесный паркет.

Глава 17

— Все прошло хорошо?

— Да. Ваш друг сказал, что он возвращается со своей женой домой и что вы можете ему позвонить.

Этот разговор происходит в отеле миссис Лавми. Сейчас шесть часов, и она только что вернулась.

— Поднимемся к вам в номер, — говорю я.

Она берет свой ключ и присоединяется ко мне в лифте. Живет она на последнем этаже, и из ее окон виден почти весь Париж, залитый солнечным светом… Номер состоит из прихожей, комнаты и салона с камином Людовика Какого-то.

— Выпьете? — спрашивает она.

— Охотно. Вы позволите воспользоваться вашим аппаратом? Я звоню Берю. Трубку берет тучная. Едва заслышав мой голос, она тут же обрушивается на меня: мычит, что она так не оставит этого дела, горланит, что мы педики, а не полицейские, вопит, что пойдет в редакции всех крупных газет, и все это в сопровождении тумаков, которыми она осыпает своего толстяка, пытающегося ее успокоить.

— О'кэй, Берта, — прерываю я ее. — Отправляйтесь позировать, как какая-нибудь знаменитость, к господам-пенкоснимателям. Я готов отдать вам свой бифштекс, но это вы будете иметь дурацкий вид.

— Чего! Что вы говорите!

— Я говорю, что вы слишком много напридумывали в этой истории. Ваши похитители никогда вас не хлороформировали и не завязывали вам глаза.

Знаете почему? Просто-напросто потому, что они ошиблись, приняв вас за другую. Так что не стоит разыгрывать из себя Фантомаса, чтобы вызвать возбуждение у парикмахеров своего квартала… Черт побери, вы были уверены, что узнали дом, потому что вы его видели… Займитесь кухней и выстирайте фуфайку Толстяка, это будет куда лучше, чем пытаться вызвать к себе интерес, поверьте мне.