Читать «Жаркий июль» онлайн - страница 33

Дробаха сел у кровати, я остановился немного поодаль, но так, чтобы не пропустить ни одного слова Галины Микитовны. Если, конечно, она захочет разговаривать с нами.

Дробаха в своих роговых очках и белом халате напоминал солидного профессора. Может быть, женщина и приняла его за такового, потому что пошевелилась в кровати и сказала:

— Голова… голова болит, и душно мне.

Дробаха сочувственно нагнулся над её койкой.

— Врачи делают все, чтобы облегчить ваши страдания, уважаемая, — мягко сказал он. — Они разрешили нам поговорить с вами несколько минут, если вы не возражаете. Мы из следственных органов и хотим кое-что выяснить.

Женщина не ответила, закрыла глаза, и это можно было счесть и согласием, и отказом.

Дробаха решил сразу взять быка за рога. Вероятно, это было не очень правильно с медицинской точки зрения, вероятно, я повёл бы разговор несколько иначе, постепенно подводя больную к сознанию того, что случилось, но, в конце концов, Иван Яковлевич был уверен, что небольшое потрясение не повредит Галине Микитовне.

— Я хотел бы, чтобы вы сразу узнали: вас отравили, и отравил человек, которому вы писали рекомендацию в Киев. Что это за человек и как он попал к вам?

Все же он был прав, этот опытный прокурорский волк: Коцко открыла глаза и ответила более-менее спокойно:

— Я об этом догадывалась. Знаете, тут, в больнице, всякое говорят, и няня успела сообщить, что мы отравились вдвоём, я и Григорий. Вот я и подумала: если я и Григорий, то это сделал он… Но как это можно? Олег… Мы собирались пожениться.

Теперь она по-настоящему заволновалась, и Дробаха успокаивающе погладил её по руке.

— Случилось непоправимое, уважаемая, — сказал он, — и надо благодарить судьбу, что все так кончилось. Но этот Олег должен быть наказан, он сбежал, и мы обязаны найти его. Назовите фамилию Олега.

— Пашкевич. Но ведь он клялся… У него трудная жизнь, все как-то не сложилось, отбывал наказание.

— Отбывал наказание? — Я почувствовал, как Иван Яковлевич весь напрягся. — Пашкевич Олег? Как отчество?

— Владимирович.

— Где вы познакомились с ним?

— Так он же наш, криворожский. В автобусе ехали вместе, разговорились. Потом ещё встретились.

— Когда познакомились?

— В начале мая.

— И сразу начали встречаться?

— Он такой симпатичный: весёлый и внимательный.

— Вы сами предложили ему переехать к вам?

Мне этот вопрос показался бестактным, должно быть, и Галина Микитовна отнеслась к нему так же, потому что немного помолчала и неохотно ответила:

— Так уж случилось.

— Вы видели документы Пашкевича?

— Да?

— Как узнали, что он освободился из колонии?

— Олег не скрывал от меня. Сказал, что ошибся, что так ошибаться можно только однажды, и у нас все ладилось…

Это слово «ладилось» вырвалось у неё, наверное, случайно, но оно лучше всего определяло характер отношений между Галиной Микитовной и Пашкевичем.

В управлении мы успели ознакомиться с протоколом опроса соседей Коцко и знали, что жизнь у неё не сложилась: прожила с первым мужем лишь несколько месяцев, и вот уже под сорок наконец улыбнулось счастье. Этот нахал задурил ей голову, а много ли надо женщине, когда кажется, уже ничего ей не светит?