Читать «То день, то вечер» онлайн - страница 18

- Пожалуй что нечего, - хихикнула Галка. погасила свет и стала первой женщиной в моей жизни.

..."а поутру они проснулись..", и моя первая женщина сказала, что пора уже подсчитать наши проходные баллы, прослезиться и заняться более нужными обществу, чем наше уже накрывшееся поступление, делами. День мы дурачились, разыгрывали перед всей Москвой влюбленную парочку - пляж, кабак-с, поцелуи в лучшей манере и лучших традициях аж на Красной площади. Мужикам мы все объяснили уже в поезде, но Шурика практически уламывать не пришлось, он сразу сказал: "Наконец-то моя несчастная хата послужит праведному делу". Шуркина хата, в которой до поры до времени была прописана бабка, но фактически он там жил один - эта хата, образованная путем сложных обменов по причине того, что Шурик не вписывался ни в одну из новых семей своих разведенных родителей - короче, хата сия в силу своего происхождения от развода была поименована "несчастной" давно, всерьез и надолго. Позже несчастная однокомнатка стала "полтическим убежищем" - когда в ней почти месяц обитала наша Ворона, сиськи-масиськи отбивая реалистические абитуровские телеграммы в Одессу; еще чуть позже мы едва не перекрестили однокомнатку в "черную дыру", ввиду дикой способности поглощать прорывы народу - но вовремя узнали, что "черная дыра" уже есть у "Эскадрона имени поручика Ржевского". Последние считали первым неформальным объединением в Казани себя, мы - "скиверодку", дублировать конкурентов нам не хотелось. В назначенное время в Одессу отбыла без лишнего груза и вне всяких подозрений Галина, и мы затосковали. Крюкина к тому времени от нас фактически отошла, так что лучше бы Галкин абитур на казанский журфак, был всамделишний. Всамделишним абитуром занялись, самооустранившись от опеки залетной Вороны, мы с Асаном, и проскочили, я в мед, он в КАИ. Муха подал аттестат в ПТУ, сообщив нам, что бережет голову для ВГИКа, а пока хочет иметь твердый кусок казанского хлеба. Мы хмыкнули, что хочет он не хлеб, а Ворону, для чего нужно было без нас уладить ее дела, а для этого - свободные голову и время. И то, и то Мухов заполучил: в ПТУ, как водится. вступительные экзамены не сдают. "Не свисти, Муха, мы тебя насквозь видим", - сказали мы с Жеником после первой хмельной и развратной картошки. все прочнее держа своих казанских синиц в руках и все меньше векрмя в Мухин ВГИК.

Про Москву уже начали забывать. Бешеная режиссерская активность Мухи, особливо после дембеля, когда он нарисовался едва ли не на всех студвеснах Казани, нас уже ни в чем не убеждала. Во-первых, Муха болльше во ВГИК не лез; во-вторых, регулярно всплывал в Одессе, а когда перед очередным всплытием попросил у меня польскую монографию о сексе, мне тлько и оставалось осведомиться: "Что, это тоже спрашивают во ВГИКе?" Поляки написали свой скорбный труд весьма посредственно и слабо: Ворона, вышедши из транса. терпела нас теперь исключительно в письменном виде. Да и милостиво сохраненная светска переписка взорвалась резкой отповедью, как только я, обнаглев, предложил тете Гале штурмануть КГУ в натуре. Мне было заявлено, что одевающий и кормящий муж ГЛАВНЕЕ любого университета. за мужем дело не станет, и в дальнейшем почтовое ведомство просим не перегружать. Этот поток хамства излился на мои седины прошлым летом, нынешним излился привет и упоминанье о разводе; разводят с такой скоростью, помнится, в Лас-Вегасе; а Одесса, при всех ее потугах, еще не Лас-Вегас. Стало быть, либо муж имел место давно, и если оный был из флота, Муха по причине плаванья мужа числил Ворону одинокой. Муж мог не пустить учиться в Казань, тогда его пришлось легализовать в письме, но в виде будущего мужа. Либо не было ни мужа. ни развода, банальная игра по переписке, что логичнее и проще: кому нужен загранморяк в комнате коммуналки, и зачем он туда пойдет?