Читать «Столкновение обстоятельств» онлайн - страница 25

- Я не сытый. Но все равно ночные споры, впрочем, как и дневные, на самом деле истин не рождают. И если я буду в дополнение ко всем моим дурным качествам еще и невыспанный, кому я такой нужен?

- И ты ничего не хочешь нам с мамой сказать?

- Я хочу сказать "спокойной ночи"!

...Отец ушел. Я соврал, что не знаю, чем кончается обсуждение мировых проблем в двенадцать ночи. Я знаю, чем это кончится: Василий Игнатьевич распалится до приступа стенокардии из-за какой-нибудь проблемы, а Анна Францевна будет совать ему нитроглицерин, а он - доказывать, что пройдет и так. А все же я становлюсь несносным типом. Мне действительно со всеми стало не о чем говорить. Что стряслось? Да ничего страшного. Просто вышел из возраста, когда решаются проблемы, общие для всех людей, и вступил в полосу, когда мои проблемы стали касаться только меня. А у родителей погас свет. Поругали меня за черствость и спокойно уснули. Обошлось без стенокардии. Теперь можно спать самому.

Утро. "Скорая". Сегодня поездим с кардиобригадой. Откачиваем. Раздышиваем. Между выездами смотрим телевизор на подстанции, а желающие особого шика слушают через стереонаушники мой "Панасоник". Два заезда домой: Лелик! Разогрей чего-нибудь пожувать! Вечер. Казанские сердечники занервничали. Марк Лазаревич, о котором на подстанции ходят слухи, что он диагностирует инфаркт с порога, ставит в машину маленький телевизорчик. Чутье у мужика действительно борзое: весь вечер кардиобригада будет принимать адрес за адресом только по рации и на подстанцию не заедет. Марафон продолжается. По телику "Осенний марафон". Здесь диспетчер по рации просит: "Кардиологическая, запишите адрес, пш-пш...", там Бузыкин в трубку отвечает: "Записываю: в семь вечера кафедра". Приземлились на подстанцию. Чай. Рыбацкие страсти вперемешку со шмоточными у мужчин и женщин соответственно. Ночь, казанские сердечники ведут себя спокойно, а утром начинается дождь. Плакал пляжик. Но сегодняшним днем можно пожертровать: поскольку за ночь не тормошили и отоспаться дали, остаюсь до девяти вечера, то бишь еще на две смены. Два заезда домой: не плачь, Оля, вот заработаю отгулы, тогда и на Волгу братца прогуляешь...

...Давление. Температура. Живот. Живот "увозим" в дежурную хирургию: наверное, все съели чего-нибудь. Чай. Керченские козинаки, дружный вой в ординаторской: иде достал?! У-у-у-у... Спасибо. Задремал. Подняли - давление. Приехал - сбил. Рахмат. Это по-татарски "спасибо", а по-русски бабка не знает. Дадут сегодня глаз сомкнуть? Нет, не дадут. Рация загавкала: "Ласточка-десять, обслужите адрес - Хади Такташ, девяносто три, квартира, пш-пш, живот болит, как поняли, прием". В Казани дождь. На Хади Такташ, как всегда, слегка размыто, но к подъезду подкатили. Пятый этаж, якши. А если носилочный? Лифта нет. Открывают. Хата претенциозная: это под дерево, то под кирпич, на совмещенном санузле из газетного шрифта смонтирована надпись: "Зайдешь без стука - вылетишь без звука". Юмористы, однако. Юмор бьет через край - три часа утра, а в доме еще шальные гости с затянувшейся гулянки. Предлагают вмазать. Больной-то кто? Гогот: "Чувак, зачем те больной, давай лучше с нами по сють-сють, а?!" - "Я запишу ложный вызов".- "Ну ладно, эт сюда".