Читать «Мертвые мухи зла» онлайн - страница 326

- Ты о Кирилле и прочих? - улыбнулась сатанински. - Меня им подставили. Должен понимать, что это означает. А цель... Да ради бога! Моя задача - информация, осел! Скоро начнется война с жидо-большевиками! Мы должны остановить и мы остановим расползание еврейства по всему миру! Давай камни и пошел вон! Ну?

- У кого письмо? Для НКВД. У кого? Без письма ты не получишь ничего!

Усмехнулась, обнажила левую грудь:

- Как у Клеопатры! Мой начальник часто говорил мне это... И все время меня хотел. Меня все хотят, все, и ты, ты тоже хочешь, так оставь свою славянскую неполноценность и начнем! Я обопрусь вот об это упавшее дерево! Как славно! Как изначально! Так совокуплялись древние германцы! Попробуй по-нашему, славянин! Аллес гут!

- Письмо... Сначала - письмо.

Она приблизилась вплотную, обняла за шею.

- Когда это входит в это - тогда все заканчивается. Да? А письмо... Да нету никакого письма. Я придумала письмо, чтобы удержать тебя от необдуманных поступков. Начали...

- Плохо придумала... - ударил ножом под вздох, потом еще и еще раз. Она сползла с его груди, не вскрикнув. Долго смотрел на красивое, спокойное лицо. Ложь то была? Правда? Теперь не узнать. И дальнейшие события пойдут совсем по другому руслу.

И еще: кто же "Третий"? Взгляд упал на руку Веры, безжизненно свесившуюся в яму. На среднем пальце сверкнуло золотое кольцо. С некоторым усилием снял его - вторая фаланга припухла немного. Сразу увидел три небольших темно-синих сапфира. "Третий"? - подумал. - Третий... Псевдоним на кольце? Странная затея... Это не похоже ни на немцев, ни на НКВД. Кто же эта "Вера Сергеевна"? Завербованный немцами сотрудник НКВД? Или работник СД, внедренный в систему советской контрразведки? Какую-то роль в истории с Веретенниковым она играла. И это - раз. О ней ничего не знал "Федор Алексеевич" - два. Третье, самое главное: существует ли письмо, реальна ли гибель Веретенниковых? Если да - тогда почему, зачем это понадобилось ей?

Вспомнил Великий исход: дымили корабли на рейде, и плавно раскачивала волна лодки с солдатами и офицерами. "Мы скоро вернемся", - летело над палубами, лебедки поднимали лошадей, цивильная толпа давилась перед ощетинившимся кордоном, счастливцы, которым удалось пройти, сталкивали друг друга и срывались с трапов, следом плюхались в воду баулы и чемоданы, стон и крик стояли кладбищенские... А впереди был чужой берег, чужая, непонятная земля, голод, холод, страдание. Вместе с другим оказался в Галлиполи; когда вывели на поле и среди камней и сбивающих с ног ветров предложили разбить лагерь - даже суровый Кутепов дрогнул. Но - ничего, русский человек двужилен и преисполнен жаждой жизни. Приспособились. Строили армию - в робкой уверенности, что не без милости Господь; хоронили умерших, ставили кресты и даже часовню воздвигли из камней - исполняли долг, потому что без него нет армии...

Иногда удавалось вырваться в Стамбул. Суетный многоликий город чуть-чуть обрусел, доносился голос Вертинского: "Я сегодня смеюсь над собою..." Проститутки, вино, марафет - все бывало, одного только не было: милой родины. Однажды Званцев осознал: и не будет. Никогда. Потому что виновны. Тем, кровавым, с кровавым флагом, который пусть и невидим и невредим от пули - тем настанет свой черед, и они поплатятся за то, то вздыбили и раздавили Россию. Цена для них будет непереносимо велика. И сколько бы ни пытались забыть, свалить на "темные силы", никто и ничто не забудется. Никогда...