Читать «Морфология реальности» онлайн

Руднев Вадим

Морфология реальности

Вадим Руднев

Морфология реальности

Посвящается Тане

Секрет, Элиза, не в умении держать себя хорошо или плохо вообще как бы то ни было, а в умении держать себя со всеми одинаково.

Бернард Шоу. Пигмалион.

Мне кажется, что в истории про Генри Хиггинса и Элизу Дулитл, написанной незадолго до первой мировой войны и служащей своеобразным прологом ко всему тому, что будет сказано ниже, было впервые заявлено на весь мир, что реальность опосредована человеческим языком, а мир вокруг человека таков, каким его язык выражает. И что, в сущности, человек есть то, что и как он говорит. Если бы вы знали, - признается Хиггинс собственной матери, - как это интересно, - взять человека и, научив его говорить иначе, чем он говорил до сих пор, сделать из него совершенно другое, новое существо . Да, мы знаем, что это действительно очень интересно. Кажется, все столетие только этим и занимались. В пьесе Шоу мне кажется наиболее примечательным тот оптимизм, с которым европейская культура в лице профессора Хиггинса вступает в новую, лингвистически-философскую стадию своего развития: перегородки между людьми и классами - языковые: надо найти общий язык - и тогда они исчезнут. Но вот прошло полвека, и оказалось, что языка - слишком много, что им фактически все и исчерпывается, и, отказавшись от языка, человек просто погибает. Это, если угодно, эпилог нашей истории, или ее Пролог на небесах. Я говорю о Постороннем Камю, герой которого попытался опровергнуть закон Хиггинса и вести себя так, как будто язык - это нечто вспомогательное. Это стремление прорваться сквозь язык, нежелание находить общий язык, кажется столь вопиющим, что именно оно и рассматривается судьями этого героя как чудовищная жестокость и бесчеловечность. Постороннего приговаривают к смерти, но, в сущности, он мертв уже в самом начале истории, так как он почти отказывался от семиотического понимания того, что происходит вокруг: ему все равно - наиболее частый его ответ на все вопросы (о понятии все равно см. подробнее [1]).

В основу этой статьи положено прагматическое понимание дихотомии текст - реальность (подробно см. [2]), которое в двух словах сводится к следующему. Понятия текст и реальность не имеют онтологического статуса, они прагматически обусловлены. Один и тот же объект может быть рассмотрен и как текст, и как реальность в зависимости, во-первых, от того, в состоянии ли мы воспринять объект как знак (то есть, в сущности, понятно ли нам его значение), и, во-вторых, хотим ли мы воспринять его как знак. Это зависит от обстоятельств и от нашей доброй воли, во всяком случае, это проблема нашего выбора (см. об этом [3]). И вот мы выбираем знаковый аспект реальности, совершенно, впрочем, не настаивая, что этот аспект единственный. Но для нас он, пожалуй, и единственный, так как он нам интереснее всего.

Прежде всего, реальность для нас - это слово, и мы будем стараться понять значение этого слова (скорее, именно так, во всяком случае, - не стараться понять, что такое реальность). Поэтому надо выяснить вначале, как употребляют это слово, и постараться отграничить наше понимание от других.