Читать «Николка Персик» онлайн - страница 22

- Э, да это вы! Персик, Ерник! А я-то собирался проучить вас! Безбожные шутники! Что же вы сразу не сказались?

Он сбежал по лестнице, ступени проглатывая.

- Входите, входите. Во имя Отца и Сына... Дайте я обниму вас. Добрые люди, как я рад видеть лица человеческие после всех этих павианов. Присутствовали вы при том, как бесновались они? И пусть беснуются - пальцем не двину. Поднимемся, - пить будем. Верно, жарко вам? Хотят заставить меня выйти со Святыми Дарами! Дождь-то ведь собирается. Господь и я - мы вымокли бы, как мыши. Разве мы на службе у них? Разве я батрак? Обращаться с человеком Божьим как со скотиной! Изверги! Я создан, чтобы лечить их души, а не поля их...

- Да в чем же дело, - спросили мы, - что морочишь ты нас? Кого ты бичуешь?

- Идемте наверх, - сказал он. - Там нам будет удобнее. Но сначала выпить надо. Мочи нет, задыхаюсь!.. Как вы находите вино это? Оно, что и говорить, не из скверных. Ну вот: поверите ли вы, друзья мои, что эти обезьяны норовят заставить меня служить ежедневно молебствие! И все из-за жуков.

- Каких жуков? У тебя они в мозгу жужжат; ты бредишь, Шумила!

- Какой там бред!.. - воскликнул он в возмущенье. - Нет, это уж слишком!.. Я - жертва их прихотей буйных, и меня же зовут сумасшедшим!

- Тогда объясни, объясни толком!..

- Вы меня оба загоните в гроб, - молвил поп, утирая лоб со злобой. Как могу я найти покой, когда ко мне и к Богу, к Богу и ко мне лезут день-деньской с дурацкими просьбами? И заметьте (ох, задохнусь, чего доброго), заметьте, что эти язычники о будущей жизни не думают вовсе, не моют души, как и ног не моют, а меж тем от меня требуют то ненастья, то ведра. Я должен приказывать солнцу, луне: "Немного тепла, теперь - влаги, не слишком, - теперь солнышка, мягкого, нежного, мутного, теперь ветерка но не надо морозов, пожалуйста, - полей-ка еще, смочи виноградник мой, Господи; стой, будет тебе

отливаться... Теперь хорошо бы и чуточку зноя..." Слушая этих разбойников, можно подумать, что Богу одно только и остается: покорно трусить вокруг колодца (и, таким образом, поднимать в нем уровень воды), уподобляясь ослу, которому садовник догадливый подвязал спереди пучок сена. И притом (это лучше всего) они тянут в разные стороны: один дождя просит, другой - солнца. Приходится взять за бока и святых. Там, в вышине, тридцать семь из них доставляют влагу. Идет во главе, с копьем в руке, святой Медард, великий водолей; на другой же стороне - только двое: святой Раймунд и святой Дион, проясняющие небосклон. Ио на помощь еще святые спешат: Влас гонит ветер назад, Христофор отстраняет град, Валерий - бури глотает, Аврелий гром рассекает, Клар - синеву прокладывает. На небесах - раздор. Господа эти важные дубасятся. И вот святые Сузанна, Елена и Схоластика вцепились друг другу в волосы. Не знает Господь, какого слушаться голоса. И если Бог не знает ничего, - что может служитель его? Бедняга! Впрочем, не мое это дело. Я здесь только затем, чтобы молитвы передавать. Исполненье же их зависит от хозяина. Посему я бы ничего и не сказал (хоть, между нами говоря, мне противно такое идолопоклонство: Иисусе кроткий, ужель ты напрасно страдал?), но оказывается, что негодяи эти требуют моего слова в ссорах небесных. Для них святой крест и я сам - только талисман, охраняющий их поля от всяких вредителей. Крыса ли грызет зерно в амбарах, - сейчас крестное шествие, заклинанья и молитвы к святому Никею. День был морозный, декабрьский. На плечах снегу целый мешок. Я потом разогнуться не мог. После - гусеницы: молитвы к святой Гертруде, крестные шествия. А на дворе март. Слякоть, снег талый, дождь ледяной; простужаюсь, конечно, кашляю до сих пор. А теперь жуки. Пожалуйте, - шествие! Свинцовое солнце, тучи пузатые и черно-синие, словно мясные мухи, вдали глухое рокотанье грома, вспотею хорошенько, потом вымокну, - а хотят ведь, чтоб я обошел все их плодовые сады, распевая стих: "Ibi ceciderunt разносители беззакония, atque exspulsi sunt и не смогли stare ". ( так погибнут, и изгнаны будут, остаться - лат.)