Читать «Кто последний за смертью?» онлайн - страница 81

Ошеломленные страшной сценой Николаев и Гусев курили на улице одну сигарету за другой. Ты слышал, она сказала ему: Слава Богу, что я знаю, что не ты, — сказал Николаев. Откуда она может это знать? Спросим попозже. Но я действительно думаю, что Воропаев на это не способен. Жидок он очень, хоть и совершенно беспринципен. Конечно, он таил на них злобу с тех пор, как узнал про их связь, конечно, эта злоба усилилась с тех пор, когда они сбежали, и еще усилилась с тех пор, как он узнал про ограбление. Но так убить… Сам бы, конечно, не сумел, девяносто девять процентов. Но мог нанять… Не исключено. Будем проверять алиби. Ну что, вызываем Полещуков? Надо ли? Его уже опознали два человека, я третий. Будем отправлять в Москву, там и проведем опознание. Ладно. Для Веры Георгиевны и Кирилла сняли два одноместных номера в той же гостинице. Николаев боялся оставлять ее одну, но она сама попросила дать ей побыть наедине со своими мыслями, со своим горем. Вы за меня не тревожьтесь. Я с собой ничего не сделаю, — сверкая глазами, сказала она.У меня еще есть дела на этой Земле. Сейчас же мне просто надо отдохнуть. А потом, наверное, вы захотите со мной поговорить. Я не настаиваю. Для вас и этого слишком много. Вы знаете, Павел Николаевич, — мечтательно произнесла Вера Георгиевна. — А ведь мы здесь были с Леночкой два раза. А в первый раз в 1971 году вместе с моим мужем. Леночке было два годика, она была такая пухленькая, беленькая, как мячик… — Рыдание сковало ей горло, но она продолжала, словно нарочно мучая себя. — Поначалу она не хотела купаться в море, хоть было тепло, шел август. Но потом ей так понравилось, она бегала по бережку, плескалась, а мой муж пытался ее учить держаться на воде. Представляете, в два годика… Я ему говорю — она же захлебнется, а он сам так радовался… А потом он уехал по делам в Москву, якобы, его вызвали. Мы остались с Леночкой вдвоем, что поделаешь — работа есть работа. А когда я приехала в Москву, то узнала о его измене. И все… Вы будете сообщать ему про…это? Нет, — коротко отрезала Вера Георгиевна. Зачем? Я сама ее вырастила, это моя дочь. Я никаких денег от него не принимала, отсылала назад, и он перестал присылать. Я ведь принципиальная, Павел Николаевич, я подачек не возьму, хоть бы мы обе с голоду умирали. Но мы не умирали тогда, мы погибаем теперь. Но вы же говорили, что он зовет вас к себе. Зовет. Это правда. Но я не прощаю ему измену. И хватит об этом… А во второй раз мы ездили с Леночкой в Ялту в 1984 году, ей было пятнадцать лет. Мы снимали такую чудную комнатку, ближе к Мисхору. Андрея как раз забрали весной в армию, и она очень скучала по нему. А все соседские мальчишки были влюблены в нее, то и дело подбрасывали записочки, смешные такие: «Лена, я люблю тебя. Я не могу без тебя жить. Приходи к пяти часам в парк к фонтану.» Но она не ходила на свидания, она была такая грустная, серьезная. Совсем как взрослая женщина, которая ждет мужа из армии… А Андрей служил у черта на рогах, на Дальнем Востоке. Да, кто же тогда мог предположить, что их жизнь закончится именно здесь, в Ялте, и так страшно…Как же причудливы перипетии судьбы, а, Павел Николаевич? Ммм-да…. — промычал нечто нечленораздельное Николаев, потрясенный этим безмерным человеческим горем. Чем он мог ее утешить? Чем? Она то бледнела, вся дрожа, но вдруг ее лицо по крывалось густой краской, глаза влажнели, взгляд становился мечтательным. Она была вся в прошлом, когда Леночке было два годика… пятнадцать лет… А потом опять вспоминала увиденное сегодня и бледнела как смерть.