Читать «Дневник (1887-1910)» онлайн - страница 66

* В день появления романа гулять по улицам, искоса посматривать на груды книг в витринах, опасаясь, что продавец с презрением смотрит на тебя; видеть смертельного врага в книгопродавце, не выставившем твою книжку на витрине, - на самом же деле он просто не получил ее, - страдать, как человек, с которого содрана кожа. Да, книги превращаются в бруски мыла! Я слышал, как продавец в книжной лавке Фламмариона выкрикивал: "Один "Рыжик"! Два "Рыжика"! Три "Рыжика"!"

Говорят, что если писатель хорош с Ашилем, - продавцом в книжной лавке издательства Кальман-Леви на Итальянском бульваре,- то ему обеспечена продажа ста экземпляров; но только этот господин непокладист, у него свои заскоки. Обычного подношения экземпляра с авторским посвящением здесь маловато. Он даже покупателей выставляет за дверь. Словом, оригинал, который, очевидно, здорово презирает литературную братию.

3 ноября. Я как стенные часы, чей маятник без устали качается - от гордыни до самоуничижения; но я прочно стою на ногах, я сохраняю равновесие и держусь прямо.

6 ноября. Вчера в Эвр давали "Анабеллу, или Как жаль, что она проститутка!" - пьеса Форда, перевод Метерлинка, вступительное слово Марселя Швоба.

...Рашильд в бешенстве, потому что я сказал, что актеры ниже всякой критики. Куртелин считает, что все они здорово кривляются. Леон Доде утверждает, что все человечество покоится на подозрительной основе. Метерлинк с видом преуспевающего, всем довольного плотника разгуливает по фойе. Фавн Малларме кротко скользит между парочками и дрожит от ужаса, что вдруг его поймут. Бородач Жорж Гюго носит на своей мощной груди невидимый знак прославленного имени. Мадам Вилли с толстенной, как канат, косой, поглядывает на нежного Жюлиа и хохочет. Бауэр выступает словно бык величиной с лягушку, а мой друг Швоб, который раньше брил голову чуть ли не до крови, завел себе этакую плакучую иву, спускает на лоб плоскую черную челку, что вполне соответствует теперешнему состоянию его грустной души.

8 ноября. Нынче вечером пришел Бернар и примирил меня с самим собою. Он сказал: "Все ваши друзья считают, что "Рыжик" лучшее, что вы сделали. Пожалуй, никто так остро, как я, не ощущает человечности вашего маленького героя. Тулуз-Лотрек хочет вас повидать... По моему мнению, "Рыжик", если не считать главы "Краснощечка", принадлежит к тем книгам, откуда позднее будут черпать темы "для сочинений по немецкому языку".

И вот я уже ликую, раздуваюсь, как картофелина, твержу: "Какое трудное наше ремесло! Ах, как дорого приходится нам платить за славу, но нет на свете ничего более завидного".