Читать «Изяслав-скиталец» онлайн - страница 12

- Прости меня, князь, но не бояться я не могу, потому как ничего не ведаю, - отвечал печально боярин Тукы. - Ты с ним переговариваешься без меня, а когда не знаешь, то и боишься. Такова уж человеческая природа. Знаю я только, что ни на одно слово князя Всеслава положиться нельзя, а ты полагаешься на его пустые слова. Как же мне не бояться?

Но князь Изяслав был уверен, что его отеческие увещания и пряморечивые убеждения гораздо лучше и действеннее предлагаемых боярином крутых мер, и спокойно посмеивался над опасениями своего осторожного советчика.

Но боярин Тукы, видно, знал дела и сердце человеческое. В половине зимы пришли вести, что полоцкий князь двинулся на север с войском, вскоре затем явились и беглецы из Новгорода: князь Всеслав разорил Новгород вконец, нежданно-негаданно подступил, ворвался как враг, взял в плен много народу, сколько мог ограбил, снял с церквей колокола, от образов в местных церквах снял паникадила и покинул город. Посадника Остромира, который быстро собрал дружину и выступил против него в прошлом году, когда он осаждал Псков, посадил в колодки и повез к себе в Полоцк.

По требованию князя Изяслава к нему явился Тукы - угрюмый и важный, как всегда.

- Да ты не сердись, дяденька! - сказал князь, увидя своего нахмуренного советчика. - Ну, виноват, ну, чего же тебе еще нужно? Виноват я, что в прошлом году тебя не послушал! Ну, не сердись, голубчик! Надо беду поправлять, я это вижу, и ты мне помоги.

- Что на того сердиться, кто нас не боится, - отвечал Тукы. - А дело остается таким, как в прошлом году было: четырех гонцов посылать, если только ты сам пятого не пошлешь.

- Не поминай ты мне про пятого гонца! - вскричал Изяслав. - Сказано: виноват, а ты все свое твердишь. Старинная поговорка есть: где наболело, там не тронь. Ты меня не дразни. А вперед, знай ты это, мимо тебя я шагу не ступлю.

Гонцы поскакали, и большая рать собралась. Святослав с черниговцами выступил к Минску. Всеволод с переяславльцами перешел через Днепр по льду против Вышгорода, и грозная рать двинулась, чтобы наказать святотатца, ограбившего церкви.

- Разорить его надобно так, - говорил князь Всеволод, - как половцы нас разоряют: народ его побрать в плен, города его пожечь, а главное отдать новгородцам их добро.

- А ты как думаешь, дяденька? - спросил Изяслав боярина Тукы.

- Да уж если война, так разорять! Это дело прямое! - отвечал боярин. - Только надо подумать тоже: чем же народ-то виноват? А по-моему, надо бы так: народ не трогать, чтоб он без задержки платил всякую дань и подать, а добыть виноватого да и засадить его в крепкое место.

- Делай как знаешь, - отвечал князь, - засаживай его, куда хочешь, я в этом противоречить не стану, а чтобы народ не трогать, так этого даже и сказать нельзя. Сам ты подумай: идет войско - надо ему есть, пить или не надо? Ведь не с собой же тащить и хлеб, и скот, и свинину? Это было бы только людям на смех. Опять и то сказать: если народ не истреблять или не уводить в полон, то в чем же война? Велика ли от войны беда? Встретились дружины, подрались, да и все тут. А кроме дружины, есть войско, а войско есть главная сила, и сила эта набирается из народа. По-настоящему вся сила в народе, так эту-то силу война и истребляет. Перебей у врага или уведи половину народа - это все равно что наполовину силу у него убавишь. Виноватого еще добудешь либо нет, неизвестно, а убавить у него силы всегда хорошо. Нет, как можно! Не истреблять народа нельзя, на том война стоит...