Читать «Гусарские страсти эпохи застоя» онлайн - страница 179

- Замполит, ты что националист-антисоветчик? - ухмыльнулся Глобус.

- Нет, реалист и скептик.

- Циничная сволочь! Возле трупа товарища травишь анекдоты.

- А что, разве лучше, что бы этот товарищ над нашими трупами веселился? Да я радуюсь жизни! Дай хоть чуть насладиться удачей. Сейчас набегут начальники и начнут нас пороть, как худых свиней. Поэтому не мешай, вначале лицезреем, после будем докладывать руководству обстановку.

Подошли поближе к решетке и заглянули внутрь. Автомат лежал в стороне в ногах, а сам Мирон лежал на опрокинутом стуле. Кровь растеклась от головы тонкой струйкой и собиралась в небольшую лужицу.

- Давай отойдем, а то еще нас приплетут к этому делу! - произнес, испугавшись, Глобус.

- Ладно, пойдем звонить! - согласился Никита.

Ромашкин снял трубку и дозвонился дежурному по полку, сообщил о происшествии. Глобус разбудил посыльных и отправил одного за ротным, другого за остальными офицерами.

Первым примчался Недумающих. Он с порога принялся верещать, путаясь в словах и окончаниях, проглатывая звуки, и, в конце концов, фразы совсем потеряли смысл. Что с него возьмешь? Контуженный. Неделю пробыл на войне, шандарахнуло по голове, теперь с ним мучайся. Незнающий, Непомнящий, Неслышащий и тому подобное. И все клички верны.

Комбат, Рахимов, командир полка и остальное начальство, появилось практически одновременно, набежали со всех сторон из разных калиток. Алсынбабаев, обычно ругающий офицеров за использование проломов в заборе, в этот раз сам проскочил через него.

Последним, приехал на "уазике" полковой особист. Офицеров собрали в клубе, а солдат вновь построили на плацу.

Начались бесконечные допросы, расспросы, протоколы, объяснительные. Шум, гам, ругань.

Командование полка нервничало. Вполне возможно, что за эти происшествия, поснимают с должностей. Очень не хотелось. Практически все они только прибыли в гарнизон после академии, а тут несчастье за несчастьем, сплошной поток происшествий....

***

- Не врешь? - вновь усомнился Кирпич. - Слишком много у вас было происшествий!

- Хочешь, верь, не хочешь, не верь! Пей и молчи! - отмахнулся Димка. Рассказывай скорее, а то темнеет!

Глава 26. Завершение драмы и трагедии.

Вся в синяках и ссадинах, побитая мужем, мертвецки пьяная Наталья, была освобождена из "домашней тюрьмы", которую Мирон сделал для нее в темном чулане. Она дала показания, в которых прояснила развязку трагической ситуации: муж, любовник, нанятые хулиганы, месть. А самоубийство - это из страха, перед грозящим неминуемым наказанием.

Мирон, уходя в полк, связал жену и пообещал, что перестреляет всех ее любовников. Поэтому, придя в роту, начал вызывать тех, о ком знал и кого подозревал: Власьева, Шкребуса, Чекушкина, Ромашкина...

Не пришел никто. Видимо злость переполнила сознание, мозг устал бороться с яростью, затуманился, и еще страх перед разоблачением, и он выстрелил в себя...

Следователь, капитан особого отдела, командир полка, замполит, и еще кто-то из дивизии проводили расследования, дознания. Первым свое решение принял командир полка: Разогнать шайку-лейку к чертовой матери! Отправить немедля в Афган. Всех "Донжуанов" к чертовой бабушке, "за речку", в первую очередь! Первым пострадал, ни сном, ни духом, ни о чем не ведающий, зампотех Пелько. Самоделкин, рационализатор и изобретатель, отправился на войну спустя неделю. Рота и батальон, провожая, пили три дня. Сашка помахал рукой, сел в маршрутное такси и уехал. Следующий был Игорь Лебедь. Этого траха-перетраха отправили в пески еще более далекого гарнизона. На повышение.