Читать «Гусарские страсти эпохи застоя» онлайн - страница 16

- Лейтенант! Никита! Ромашкин! Сосед, ступай к нам, присоединяйся. Мы твоей картошки натушили, покуда ты укреплением воинской дисциплины занимаешься. Перетрудился ты парень и, кажется, отощал!

Муж с женой взяли Никиту под руки, и повели пировать.

Никита вошел в кухню и оторопел. В центре стола стояла бутылка водки, а по кругу тарелки с закусками и большущий казан тушеной картошечки с тушенкой.

- Сан Саныч! Откуда это богатство? - удивился Никита.

- Чудак. Это ж все твое, кроме водки. Думаем, гибнет добро, скиснет, пропадет. Решили тебе помочь! - хохотнул бывший капитан. - Вот только селедка из столовки солдатской. Пьем и закусываем! Держи огурчик, помидорчик, капустку, грибки, картошечку, рюмочку.

Карпенко, ласково воркуя, наложил в глубокую тарелку доверху закуски и придвинул Никите.

- За что выпьем? - поднял свою рюмку Ромашкин.

- А выпьем мы дорогой сосед, за скорейшее возвращение на Родину. Чтоб этому Туркестану ни дна, ни покрышки! Пропади он пропадом треклятый!

- Как грустно. Но ладно, пусть будет по-вашему. За возвращение, согласился Ромашкин. - А второй тост я предлагаю за нас. За дружбу и взаимовыручку между соседями.

- Вот это дело. И пусть наше сосуществование будет не долгим, не более месяца, - согласился Карпенко. - Надоело бедовать нам тут. Не служим ведь, но и не живем, существуем и выживаем. Почти полгода как из армии турнули, а уехать на Украину, никак не получается.

- Вот именно! Турнули! Чудо-юдо ты мое! - воскликнула изможденная такой жизнью соседка. - Ни зарплаты, ни документов на отъезд. Когда же, конец мытарствам?

- Скоро, радость моя, скоро! - ответил капитан и выпил весь стаканчик до дна. - Ненавижу я эту армию, эти пески, эту пыль! Черт бы побрал комиссаров и командиров, туркменов и узбеков, танки и самоходки, пушки и пулеметы! Эх, жисть! И он затянул грустную украинскую песню:

...И в дорогу далэку,

ты мэни провожала...

Весело начавшееся застолье окончилось грустно. Никита, слушая песни молча доел, допили водку и соседи разошлись по комнатам.

По утру Ромашкин встал с ужасной головной болью и побрел к офицерской столовой завтракать. Ну, что за гадость эта местная водка! Удивительно, но пока он спал семейство соседей "приговорило" целый чугунок картошки и остатки закуски. Не было даже хлеба, хотя лейтенант помнил, вчера была буханка и батон. Вот обжоры! Значит, напряглись и съели впрок.

В кафешке Ромашкин подсел за столик к новому приятелю, взводному Шмеру.

- Мишка! Как тебе тут служится, не томишься? - спросил Никита, ковыряя вилкой яичницу. - Почему все мучаются и ненавидят этот гарнизон? Казалось бы: тепло, фрукты, овощи. Это же не крайний Север или Забайкалье! Отчего народ так отсюда рвется, куда глаза глядят?

- А потому, что тоскливо тут! Чужая страна, изоляция от цивилизации. Вот посуди сам, я попал в Педжен два года назад, живу один как бирюк, ни бабы, ни угла. Торчу в этой засратой общаге один одинешенек, чтоб ей сгореть! Тьфу-тьфу- тьфу!!! Не дай бог, конечно, не то в казарме поселят, испуганно поплевал Шмер через плечо. - А где тут жену найдешь? Среди туркменок? За нее калым нужен. Выкупить местную аборигенку-невесту, зарплаты за пять лет не хватит. Остается одно: онанизм до мозолей на руках. А в России или Бульбении, я б давно девку нашел. Сюда-то кто добровольно поедет? Вот и от тебя женка сбежала, и вновь, она вряд ли вернется. Так что и тебе предстоит самоудовлетворяться.