Читать «Виа де"Магадзини» онлайн - страница 40

Ее слова заглушило бульканье воды, потом вышел мужчина с недовольным лицом, в трусиках и домашних туфлях. Увидев нас, он спросил:

— Чьи это дети? — и сердито нахмурился. — Убирайтесь, убирайтесь.

Когда мы вышли на лестницу, Абе сказала:

— Эбе в мастерской, она была бы рада повидать тебя. Может, ты по дороге встретишь Риту.

Далее сады казались мне теперь чужими, их обнесли еще более высокой оградой. Абе крикнула с балкона:

— Посмотри-ка! — и показала на молодую девушку, которая выходила из прачечной с тазом под мышкой.

— Как живешь, Ванда? — крикнул я.

— Валерио! — Она свободной рукой поправила волосы.

Виа дель Маттатойо выровняли, замостили камнем, тротуары выложили мелкой брусчаткой, на другой стороне выросли новые лома, овощные и мясные лавки. Ребятишки по-прежнему играли на улице и в палисадниках, а конечная остановка трамвая, как и раньше, была у шлагбаума.

— Вон там был луна-парк, а там — трактир, куда я ходил с дедушкой, — показывал я Ольге. Но скоро я умолк, мне почудилось, что все это неправда.

По вечерам Ольга приходила на площадь вместе с матерью, которая, сидя на лавочке, беседовала с другими женщинами и не интересовалась нашими детскими играми. (А мы уже не были детьми, нас одолевало какое-то беспокойство, иные называют это преждевременной половой зрелостью; мы переживали счастливую пору юности, на лице у меня резче обозначились скулы, низ живота, ноги, уголки рта покрылись первым пушком, а в глазах Ольги с каждым днем все сильнее разгорался огонек. Когда я видел ее, мое смятение исчезало. Наконец-то я мог свободно поговорить с живым существом; встречаясь с ней, я впервые открыл, что умею рассказывать и слушать.) Мы покидали площадь и друзей, темными переулками и прямыми улицами шли к реке. Светящиеся фары автомобилей, таинственные подъезды, освещенные слабыми лампочками, шум, доносившийся из трактиров, мимо которых мы проходили, наши шаги, даже наши тени, отбрасываемые фонарями, заставляли нас молча прислушиваться к чему-то, чего не выразишь словами. Мы молчали, и когда я обнимал Ольгу за талию, она клала мне голову на плечо,

Однажды она сказала:

— Мы уже взрослые, правда?

Я нежно погладил ее по щеке и ответил:

— Конечно. — Потом спросил: — Как ты думаешь, мне пошли бы брюки а ла зуав ?

Мы добирались до Понта ди Ферро, нам было так хорошо вдвоем во мраке ночи, я держал в руках ее руки, и они казались мне драгоценностью, которую надо бережно хранить. Запах ее тела, разносимый порывистым ветром, я вдыхал носом, ртом, он смешивался с моим собственным дыханием, днем и ночью я вспоминал о нем, лежа в постели, и засыпал со страстным желанием, которое наутро, после встречи с ней, утихало.

В один из памятных вечеров я долго рассказывал Ольге о маме, и мама точно ожила в моем рассказе, в удивленных, блестящих глазах моей подружки; воспоминаниями о ней расцвечено было каждое мое слово. В тот памятный вечер мама шла с нами по Корсо де Тин-тори и виа делле Казине, где магнолия, склонившись через садовую ограду, надушила нас своим запахом, вдоль Арно, по виа дель Беато Анджелико, где пахло лошадьми и арбузами, и дальше по пути, который стал моим последним сокровенным воспоминанием о ней: по виа де'Кончатори, де'Макки, делле Пинцокере, по Борго Аллегри, шумной, пахнущей молодым вином, по виа да Верраццано; наконец мы оба остановились, словно предчувствуя ожидавшее нас приключение. Ольга сказала: