Читать «Заволочье» онлайн - страница 4

- (гибели экспедиции Николая Кремнева посвящена эта повесть; Кремнев возвращался с "Мурманском").

Начальник обдумывал, как записать все это в экспедиционное донесение. Самоедин пел:

Начальник сидит, сидит,

Хмурый, хмурый -

В бухте была зеленая вода, за бухтой в море синели льды. Берег уходил во мглу; снег на горах, сливаясь с облаками, был сер, и черною грязью вдали казались еще не заметенные снегом горные обвалы и обрывы. Самоедского становища в тумане не было видно. Была абсолютная тишина. Пришел матрос, сказал: - "Вода взята, ушел последний вельбот, капитан скомандовал в машину нагонять пары. Капитан спрашивает, давать второй свисток, чтобы все были на борту?" - "Давайте", - ответил начальник. Самоедин на пороге посторонился матросу, матрос весело сказал самоедину: - "Ну, а ты, Обезьян Иваныч, бери ноги в руки, катись на берег, а то увезем в Европу!.." - помолчал и добавил строго: - "катись, катись, надоел, - сейчас уйдем в море!" - Пароход сипло загудел, надолго, раз и два, - и в горах отдалось сиплое эхо, - вахта пошла на места. Начальник прошел к капитану на мостик. Самоеды - нырками - плавали около парохода. Через полчаса пароход должен был выйти в море, в неделю пути океанами и просторами, чтобы через десять дней была Москва: это был последний пароход с Новой Земли, Новая Земля оставалась на год во льдах, холоде и мраке. Экипаж был уже на борту, вельбот поднимали на палубу.

И тогда от берега по воде с быстротою полета птицы помчала ела, человек из нее кричал, останавливая. Ела ласточкой прильнула к шторм-траппу, и с ловкостью обезьяны на палубу влез самоедин, в малице, в пимах, испуганный и запыхавшийся. И на палубе сразу исчезла его ловкость и быстрота, - он стоял смущенный и растерянный. И те самоеды, что слезли-было с судна, вновь поднялись на него, стали у фальшборта, взволнованные, шумливые, враждебные. Тот, что влез первым, - вдруг раскис и заплакал, по-бабьи гугниво. Начальник спросил его: - "В чем дело, чего ты хочешь?" - Тогда зашумели все самоеды, и тогда узналось, что этот самоедин, прознав про стоянку судна, приплыл на еле из-за сотни верст, из своего становища, - что в прошлом году он заказал привезти себе из Европы десять семилинейных ламповых стекол - и ему привезли семь десятилинейных, он ждал стекол целый год, - он будет ждать еще год, - но - чтобы обязательно ему их привезли, иначе он не хочет России, она ему не нужна, ему все равно - леший там или царь, ему нужно десять семилинейных, а не семь десятилинейных, - и тогда он отдаст эти семь десятилинейных! - На судне не нашлось семилинейных стекол, но нашлась двухлинейная жестяная лампочка со стеклами, ее отдали самоедину. И еще на складе оказалась коробка с гривенничными компасами, такими, какие матросы любят вдевать в петлицу вместо брелока к часовой цепочке: каждому самоедину был дан такой компас. - Тогда капитан крикнул с мостика, облегченно и с напускною строгостью: - "Эй, тылки-вылки, марш с корабля, живо!" - И самоеды с ловкостью обезьян посыпались за борт на свои елы. Третий отревел гудок, загремела лебедка, принимая якорь.