Читать «Бинокль и монокль - 1» онлайн - страница 7
Павел Пепперштейн
- Платон Каратаев был мудак, - грубо сказал заключенный. - Толстой тоже был мудак. Вы знаете, что такое "мудак"?
Кранах кивнул.
- Вот. А что касается людей, то никаких людей нет и никогда не было - это мы все в лесу твердо выучили.
Кранах с трудом удержался, чтобы не заерзать на месте от возбуждения - его собеседник раскрывал все свои карты. "Мы все влесу". Эта фраза стоила недешево.
- Вы лечили партизан? - спросил он.
- Лечил, - все так же мрачно сказал врач. - Один лечит, другой калечит.
- Было много работы? - осторожно спросил Кранах.
- Хотите спросить, много ли в отряде было бойцов?
- Было? - переспросил Кранах.
- Нет больше отряда-то. Всех ваши поубивали, - с этими словами врач нагло развалился в кресле и попросил закурить. Он, видимо, собирался быть дерзким. А может быть, он и в самом деле был груб и дерзок.
- Позвольте вам не поверить, - мягко сказал Кранах, подавая собеседнику коробочку папирос и спички. - По моим сведениям, отряд, к которому вы принадлежали, продолжает действовать. Хотите выпить? У меня есть неплохой коньяк.
Он достал заранее приготовленную импозантную бутылку.
- Налейте, если от доброго сердца, - ответил пленный. Он выпил рюмку довольно равнодушно и теперь дымил папиросой.
Кранах помолчал, как бы давая врачу понаслаждаться. Тот сам прервал паузу.
- Зря вы меня ублажаете, - сказал он. - Я вам ни хуя не скажу. Можете меня побыстрее расстрелять или там что хотите. Я из тех, кому жизнь не мила. А боли я не чувствую. Психогенная анестезия - знаете такой термин? Отключаюсь - и все. Не верите? Прикажите позвать пытаря.
- Я вам верю, - сказал Кранах (хотя на этот раз не слишком поверил). - Вы этому научились или это врожденное?
- Научился. Всему можно научиться, если есть хороший учитель. - Пленный выпустил колечко.
- А кто был вашим учителем? - участливо осведомился Кранах.
- Старик Арзамасов был такой. Гениальный врач, единственный в своем роде. Его ваши повесили в одной деревне. Я сам видел, как он болтался в петле.
- Да, мы много вам сделали плохого, - задумчиво сказал Кранах. - Но вам не только мы. Вас унижали и до войны. Вы же интеллигентный человек и понимаете, конечно, что Сталин и его компания не лучше нас.
- Не такой уж я интеллигентный, как вам кажется, - был ответ.
- Мы с вами уже довольно долго беседуем, а до сих пор не представились друг другу. Моя фамилия - фон Кранах.
- Кранах. Амур на черном фоне. - Заключенный угрюмо ухмыльнулся.
- Видите, вы все-таки интеллигентный. Ваш тип юмора выдает вас. Позвольте узнать ваше имя?
- Коконов моя фамилия. Алексей Терентьевич.
- Так вот, Алексей Терентьевич, что я хочу вам сказать - и поверьте мне, без всякого актерства. Вы, допустим, нс страшитесь смерти и боли. Однако в жизни есть веши, которые мы боимся потерять. Есть боль утраты, от которой психогенная анестезия нас не сможет защитить. Жизнь только тогда перестает быть "жизнью вообще", до которой никому нет дела, и становится "нашей жизнью", когда сердце поймано на крючок, как рыбка рыбаком.