Читать «Нравится всем - выживают единицы» онлайн - страница 8

20.

Переплетающиеся ресницы не давали мне точно определить расстояние. Я уводил голову, от внутреннего напряжения сводило руки, которые судорожно цеплялись за подлокотники. На этих же руках я поднялся, удерживая туловище прямо, и перенес ноги на свободное место.

- Стоп! Я сама принесу, - сказала Марина и протянула мне...

- Что это? - спросил я.

- То, что ты пытался увидеть. Теперь я посмотрел на нее бессмысленно, конечно. Она действительно серьезно на меня смотрела.

- А почему ты суешь мне ЭТО в руки? Спрячь в передник и никому не показывай, - выговорил я, надеясь на ее понимание. Она замотала головой, словно задыхаясь, раздираемая каким-то сомнением.

- Я ЭТО положила бы и за пазуху, если бы тебя здесь не было, - с трудом об?яснила она, и я увидел, что она чуть не плачет.

- Почему? - делано удивился я, хотя знал, что удивляться здесь, собственно, нечему. Тут на несколько секунд выглянуло солнце и осветило ее глаза - незначительная деталь. Я захотел ей помочь.

- Положи, положи, - повторил я , но не сказал куда, подразумевая выбор. Она разжала ладонь, и ее длинные красивые пальцы натянулись, как струны.

- Ну? Она молчала.

- Ну хорошо, - сдался я. - Дай ЭТО сюда. Она коротко поцеловала меня, так что я вздрогнул, и вскочила на стул. Я увидел ее рост и отчаянную красоту. Вот зачем женщин надо возносить на пьедестал.

- Видишь мою стать? - как-то по особенному обратилась она и изящно провела по волосам. Я сглотнул от волнения и только после выговорил:

- Самая подходящая...

- Я не буду морочить тебе голову. У тебя это лучше получается.

- Да, наверное, - поспешил подтвердить я. Она снова с большим смятением повела головой:

- Видишь ли? Я буду говорить то, что считаю нужным.

- Да! - Я принимал это как приговор.

- Все, что мне про тебя говорили, оказалось правдой. Мои руки выше локтя во всей своей беззащитности тянулись и производили строго вертикальную жестикуляцию. Что это, если не театр Вупперталя? И я качался на своих плечах, как повешенный или утопленник, и волосы действительно стали мокрыми.

- Почему же ты молчишь? - спросила она.

- Я думаю, что меня поперхнуло на ровном месте.

- Тебе довелось... на тебя накатило... О большем я знать не хочу.

- Вот! И я такой же... Но почему?

- Ты хочешь знать почему?

- Да, - твердо ответил я.

- Все дело в физиологии, той самой, о которой ты говорил. Извращенный вкус плюс слишком большое внимание к деталям.

- И все?

- Пока я больше ничего не придумала.

- Ну это все ерунда. Потому что это слишком сложно.

- Конечно, конечно.

- Итак, обмен веществ, непродолжительный сон, потные ладони...

- Да, милый, потные ладони.

- Вот это и все?

- Предостаточно.

- Слушай! - вдруг закричал я. - Не знаю, что вы там со своим Лукиным-Лацманом хотели из меня сделать. Только я рано или поздно до этого додумаюсь.

- Умаляю, Костя. Мы, по-моему, все это уже обсудили.

- Черта с два! Я ничего не понял. И тут вовремя появился Мишка Лукин.

21.

Я забрезжил, как свет, я отнялся от самого себя и стал неизреченно смолкнувшим. Ровно, постепенно, куда ни кинь. От меня осталось совсем немного. Я сохранил малую часть. На меня смотрели с интересом, когда смотрели, а когда нет, тогда и я был неразличим.