Читать «И видит сны машина» онлайн - страница 9

Вот как соприкасаются крайности: одна, в которую я не верю, потому как не вижу в ней действительных плодов ума, и другая, которой я не хочу сейчас верить -- слишком уж она разумна. От сердца или от ума понимать машину?

Мысль моя все же работала. Да и куда ей, бедняге, было от меня деться -- отбери у человека мысли, и уже никакая душа не сделает его снова разумным. И пока где-то глубоко в подкорке туго переваривался, напряженно дебатировался извечный вопрос человечества -- отдать предпочтение сердцу или разуму,-- другие отделы моего мозга, я полагаю, что те, которые насквозь пропитались материалистическими представлениями, небезуспешно объяснили мне, как машина завладела моими чувствами.

Я вспомнил, с каким трудом мне удавалось выхватывать из месива линий отдельные картинки, какое напряжение требовалось, чтобы проследить за их движениями. Это избирательность мозга. Не может человек одновременно что-то читать и говорить о другом, или читать и писать сразу. Гай Юлий Цезарь, поговаривают, был способен на такое. Но это классический пример психопатологии. Нельзя проследить за полетом стрелы, не потеряв при этом контроля за окружающим. Тут уж приходится выбирать: или -- или. Здесь больше повезло хамелеону: природа дала ему способность раскидывать свой взор. Но и хамелеон уязвим. При одинаковых опасностях с обеих сторон он остается на месте. Не успевает его мозжишко дать надлежащий импульс в его ноги. Так и я: пока я следил за одной картинкой, в глазах моих, как в зеркале, отражались все другие, и эти изображения передавались в мозг. И хотел я того или не хотел, только картинки проникали в подсознание, как-то фиксировались там. Будто на большой скорости проезжаешь мимо какого-нибудь здания, а потом вдруг с удивлением вспоминаешь -- какой формы и содержания была на том здании надпись. И ведь она каким-то непостижимым образом выделилась из мешанины, из мелькания других. Неловко становится тому, кто оказывается перед этой надписью, узнает дом, а потом с мистическим ужасом начинает бешено соображать, когда это он здесь побывал.

Потом, когда темп движения картинок усилился, действительность стала вытесняться ими из моего сознания. Как ни подвижен глаз, как ни скоры реакции в мозге, мышление не может поспевать за ними, слишком оно инертно. Потому как оно длинная, петляющая, с неисчислимыми витиями противоречий -цепь ассоциаций. И все -- я пропал! Я превратился в созерцателя, и это стало моим мышлением.