Читать «Ордынское иго и становление Руси» онлайн - страница 80

В этих видах, конечно, по совету книжников, Василий Иванович отправил посольство на Афон, к которому русские питали благоговение и где уже в XII в. был русский монастырь. В Москве узнали, что в афонском Ватопедском монастыре есть искусный книжник Савва, и приглашали его прибыть в Москву для переводов...

Инок Савва не поехал в Москву, одолеваемый старостью; афонский игумен предложил московскому государю другого ученого грека, по имени Максим, из той же Ватопедской обители. Этот монах по-славянски не знал, но при своей способности к языкам мог скоро выучиться. С ним вместе отправились монах Неофит и Лаврентий – болгарин. Они прибыли в Москву в 1518 г.

Максим был родом из албанского города Арты, сын знатных родителей эллинского происхождения, по имени Эммануил и Ирина. В молодости он отправился учиться в Италию, пробыл там более десяти лет, учился во Флоренции и Венеции. Затем Максим вернулся на Родину.

Из своей жизни в Италии вынес он одно заветное воспоминание – воспоминание об Иерониме (в русской исторической литературе его называют подлинным именем – Джиролама. – В. Б.) Савонароле. Среди всеобщего развращения нравов в Италии, ввиду гнуснейшего лицемерия, господствовавшего во всей западной церкви, управляемой папою Александром VI, чудовищем разврата и злодеяния, смелый и даровитый доминиканский монах Иероним Савонарола начал во Флоренции грозную проповедь против пороков своего века, во имя нравственности, Христовой любви и сострадания к униженным классам народа. Его слово раздавалось пять лет и оказало изумительное действие. Флорентийцы до такой степени прониклись его учением, что, отрекаясь от прежнего образа жизни, сносили предметы роскоши, соблазнительные картины, карты и т. п. в монастырь св. Марка и сжигали перед глазами Савонаролы, жертвовали своим состоянием для облегчения участи неимущих братьев, налагали на себя обеты воздержания, милосердия и трудолюбия. Но обличения Иерокима вооружили против него сильных земли. Его обвинили в ереси, и в 1498 г. он был сожжен по повелению папы Александра VI. Максим знал Иеронима лично, слушал его проповеди, и надолго остался запечатленным в душе Максима образ проповедника-обличителя, когда тот, в продолжение двух часов стоя на кафедре, расточал свои поучения и не держал в руках книги для подтверждения истины своих слов, а руководствовался только обширною своею памятью и „богомудрым“ разумом. „Если бы, – говорит Максим в одном из своих сочинений, – Иероним и пострадавшие с ним два мужа не были латины верою, я бы с радостью сравнил их с древними защитниками благочестия. Это показывает, что хотя латины и во многом соблазнились, но не до конца еще отпали от веры, надежды и любви...“