Читать «Крушение великой империи» онлайн - страница 12

Разумеется, не только фанатичные поклонницы окружали Распутина. Очень часто многие из них были связаны с двором, правительством, генералитетом, банкирами и иерархами Церкви. Одной из таких дам была уже упоминавшаяся фрейлина Лидия Владимировна Никитина – любовница старика Б. В. Штюрмера, который при настоятельнейшей поддержке Распутина 20 января 1916 года стал председателем Совета министров. Другой была Ольга Валерьяновна Пистолькорс – жена великого князя Павла Александровича, просившая царя и царицу о даровании ей княжеского титула. И дело это успешно завершилось, когда она из графини Гогенфельзен была переименована в княгиню Палей. И таких примеров заступничества и протежирования со стороны Распутина было очень много.

К тому времени вокруг старца возник тесный кружок «распутинцев», объединенный личной приверженностью к Распутину и стремлением сделать карьеру или же получить материальные выгоды для себя и своих ближних.

Когда 22 августа 1916 года Николай II выехал в Ставку, переместившуюся вследствие отступления из Барановичей в Могилев на Днепре, наступило серьезное изменение внутриполитической обстановки. Царь уже не мог уделять такого внимания многочисленным и многообразным государственным делам, ибо бо2льшую часть времени должен был отдавать делам военным. Кроме того, он немалое время проводил в пути между Могилевым и Петроградом, и из-за всего этого необычайно возросла роль Александры Федоровны, а, следовательно, Распутина и «распутинцев». По утверждению Мориса Палеолога, пристально следившего через своих агентов за Распутиным и его окружением (более всего из-за того, что старец все чаще стал говорить о сепаратном выходе России из войны, что поставило бы Францию перед катастрофой), подлинными демиургами политики были стоящие за спиной временщика следующие «кукловоды»: банкир Манус, князь Мещерский, сенатор Белецкий, председатель Государственного совета Щегловитов и петроградский митрополит Питирим. Все эти люди стали творцами политики потому, что, по словам министра внутренних дел А. Д. Протопопова, занявшего этот пост при активнейшем участии Распутина, «всюду было будто бы начальство, которое распоряжалось, и этого начальства было много, но общей воли, плана, системы не было и быть не могло при общей розни среди исполнительной власти и при отсутствии законодательной работы и действительного контроля за работой министров».

Кризис власти был налицо. Особенно ярко это проявилось, когда 20 января 1916 года премьер-министром стал Б. В. Штюрмер. Перемена эта не дала ровным счетом ничего, ибо в начале 1916 года измотанная, истекающая кровью армия, потерявшая убитыми, ранеными и пленными около четырех миллионов человек, отступившая на сотни верст в глубь страны, перестала верить в победу и не понимала, почему и за что идет война. В равной мере ненавистной война становилась и для всего общества.

Историк, литературовед и издатель М. К. Лемке, ушедший на фронт в звании штабс-капитана и волею судьбы оказавшийся в Ставке, писал в своем дневнике 27 января 1916 года: «Когда сидишь в Ставке, видишь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна ворует. “Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать” – вот девиз нашего массового и государственного вора. Страна, в которой можно открыто проситься в тыл, где официально можно хлопотать о зачислении на фабрику или завод вместо отправки в армию, где можно подавать рапорты о перечислении из строя в рабочие роты и обозы, – такая страна не увидит светлого в близком будущем... такая страна обречена на глубокое падение. Страна, где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной, – такая страна не смеет мечтать о почетном существовании. Вот к чему привели Россию Романовы! Что они погибнут, и притом очень скоро, – это ясно».