Читать «Иван Грозный и воцарение Романовых» онлайн - страница 86

«Почему произошло это? – спрашивал себя дьяк Иван и отвечал: – Наказаны мы за дерзость клятвопреступлений, за гордыню, за отказ от упорного труда, за любовь к наградам, за чрезмерное обжорство и пьянство, за злопамятство к близким своим. К этому присовокуплю ненасытную любовь к деньгам, хвастовство одеждою и приобретение множества ненужных вещей. И последнее, нестерпимое зло, навлекшее на Русь гнев Божий, – произношение матерных скверных слов, ибо ими мы оскверняем сами себя и матерей наших. И Матерь Божия, заступница наша, отвращает от нас лицо свое, пребывает к нашим молитвам глуха.

Сердце наше окаменело, и мы не ждем над собою суда. И родина наша, как вдова, сидящая при дороге и одетая в траурные одежды и страдающая от многих окруживших ее врагов».

Описывая обстоятельства, при которых Шуйский занял московский трон, Тимофеев писал: «Зависть к царствованию возникла у Шуйского, и, как стрелою, подстреленный властолюбием, он неосмотрительно и спешно сел на престол. Он создал себе дом и не углубил в землю, но основал его на песке. Он поднялся внезапно, по собственному побуждению, и без согласия всей земли поставил себя царем и этим возбудил к себе ненависть всех городов своего государства. И началось по всей земле нашей непослушание, и самовластие рабов, и осада городов, и сам Василий со всем своим родом был в Москве бунташными холопами заперт и затворен, как птица в клетке.

Неожиданно пришли из своей земли под мать городов русских – Москву – богопротивные люди, все латины (т. е. католики. – В. Б.), и осадили ее, как некогда при Ное вода потопа внезапно пришла и затопила землю. По всем городам умножились злые начальники и самовластие, и среди людей пылал неукротимый пламень гнева.

И в конце Шуйские сами отломились от маслины и вскоре, по писанию, „низложены были с престола“, а царь Василий со всем родом своим во власянице и в худых рубищах был отправлен в страну чужеверных, в далекий плен, и там сошел под землю, получив сноп жатвы своей, сноп зависти и других своих зол. И не осталось никого из рода его».

Этой сентенцией завершим сюжет о разгаре русской Смуты и познакомимся с тем, как она закончилась.

Королевич Владислав, гетман Жолкевский и патриарх Гермоген

«Роковое, по всей видимости, безысходное время наступает для Москвы и всей России в 1610 г., когда пал Василий Шуйский, – писал уже упоминавшийся выше историк В. В. Назаревский. – Безгосударие было неизмеримо тяжелее правления „полуцаря“, теперь постриженного в иноки. При нем все же был, хотя и в колеблющемся престоле, государственный центр, все же еще горел, хотя и мерцая, огонь народного единения.

Передача регентства Боярской думе, впредь до избрания царя, была скачком в неизвестность. Ежели было немыслимо, чтобы бояре решились из Руси наделать вечевые народоправства или даже воскресить удельную систему с ее небольшими княжествами и князьями, то все же пред расшатанными Смутой Москвой и Россией зияли две пропасти: или разбойническое владычество сидевшего в Калуге самозванца, или польское владычество с войском пана Жолкевского, дошедшего уже до Можайска. То и другое грозило конечным разрушением всего.