Читать «Бахман» онлайн - страница 2

-- Не удивляйтесь,-- сказал Зак.-- Он в буквальном смысле неуч: как придет в гости, так сразу берет что-нибудь и читает.

Бахман вдруг почувствовал, что все смотрят на него. Он медленно повернул лицо и, подняв растрепанные брови, улыбнулся чудесной, робкой улыбкой, от которой по всему лицу разбежались мягкие морщинки. Хозяйка поспешила к нему:

-- Мсье Бахман, позвольте вам презентовать еще одну из ваших поклонниц,-- госпожу Перову. Он сунул ей свою бескостную, сыроватую руку: -- Очень приятно, очень даже приятно... И опять уткнулся в газету.

Перова отошла. Розоватые пятна выступили у нее на скулах. От радостного движения черного, блестевшего стеклярусом веера затрепетали светлые завитки на висках. Зак мне потом рассказывал, что в тот первый вечер она произвела на него впечатление необыкновенно темпераментной,-- как он выразился,-необыкновенно издерганной женщины, даром, что губы и прическа были у нее такие строгие.

-- Эти двое друг друга стоили,-- передавал он мне со вздохом.-- Бахман-то, и говорить нечего, совершенно был лишен мозгов. А главное -- пил, знаете. В тот вечер, когда они встретились, мне пришлось быстро,-- прямо-таки на крыльях,-увести его, так как он вдруг потребовал коньяку,-- а ему нельзя было, нельзя было. Мы же просили его: пять дней не пей, только пять дней,-- т. е. пять концертов, вы понимаете... Ангажемент, Бахман, держись... Что вы думаете, ведь даже какой-то поэт в юмористическом журнале срифмовал "У стойки" и "Неустойки". Мы буквально из сил выбивались. И притом -- капризный, знаете, фантастичный, грязненький. Совершенно ненормальный субъект. Но играл...

И Зак молча закатывал глаза, тряся поредевшей гривой.

Просматривая с господином Заком тяжелый, как гроб, альбом газетных вырезок, я убедился, что именно тогда, во дни первых встреч Бахмана с Перовой, началась настоящая, мировая,-- но какая короткая -- слава этого удивительного человека. Когда и где Перова сошлась с ним,-- этого никто не знает. Но после вечера у приятельницы Перова стала бывать на всех концертах Бахмана, в каком бы городе они ни давались. Сидела она всегда в первом ряду, прямая, гладко причесанная, в черном, открытом платье. Некоторые ее называли так; хромая мадонна.

Бахман выходил на эстраду быстро,-- как будто вырвавшись из вражеских или просто надоедливых рук. Не глядя на публику, он подбегал к роялю и, нагнувшись над круглым стулом, принимался нежно вращать деревянный диск сиденья, отыскивая какую-то математическую точку высоты. При этом он убедительно и тихо ворковал, усовещевая стул на трех языках. Возился он так довольно долго, В Англии это умиляло публику, во Франции смешило, в Германии -- раздражало. Найдя точку, Бахман легонько и ласково хлопал ладонью по стулу,-- и садился, нашаривая педали подошвами старых лакированных туфель. Потом доставал просторный несвежий платок и, тщательно вытирая им руки, оглядывал с лукавой и вместе с тем робкой улыбкой первый ряд. Наконец, он мягко опускал руки на клавиши. Но вдруг вздрагивал страдальческий живчик под глазом: цокнув языком, он сползал со стула и снова принимался вращать нежно скрипящее сиденье.