Читать «Нас научили» онлайн - страница 22

Полез в карман за перевязочным пакетом. И услышал отдаленный крик: "А-а-а!" И выстрелы. Приподнялся.

Тукташев бежал, вскидывая ногами брызги, подскакивая на кочках и размахивая автоматом. Орал:

- Стой, своличь!

Вскинул АКМ. Повел от груди.

Пуля пропела над самой головой Постникова. Он ткнулся лицом в кочку. Совсем рядом в кустах на островке коротко огрызнулся автомат. Ефрейтор увидел, как Тукташева повело в бок, как он заваливается в высокую болотную траву.

- А-а, сука гребаная! - Постников замедленно поднимался, полосуя очередями близкие заросли. На ходу, не глядя, почти мгновенно сменил магазин. Неистово матерясь, хлестал перед собой огнем.

Неполный рожок почти сразу иссяк. Вламываясь в кусты, увидел ТОГО узкую спину убегающего человека. Последний магазин хлопал по животу под "хэбушкой". Пуговица не расстегивалась, рванул - отлетела. Понял, что все, кончено, финиш. Пошел не спеша, припадая на левую ногу. Спокойно вставил магазин, оттянул согнутым большим пальцем затвор, отпустил - лязгнула сталь.

ТОТ отбежал совсем немного, упал, споткнувшись. Встал. Оглянулся. Поднял на вытянутых руках автомат, закричал срывающимся петушиным голосом:

- Не стреляй, командир! Сдаюсь! Не стреляй!

И далеко отбросил оружие.

Перепуганный маленький человечек в черной, изрядно повыгоревшей на солнце одежде заключенного. Постников хромал к нему, держа автомат у пояса. Головка яйцом, жесткий короткий ежик, прижатые тонкие уши. Шея тощая, длинная, с прыгающим кадыком. Наконец его он увидел лицо.

- Не стреляй, командир!

Слюна летела изо рта, где вместо передних зубов - черный провал и только с боков бурые прочифиренные клыки-обломки.

Постников замедленно надвигался, отстраненно фиксируя в сознании черты лица дергающегося в истерике человечка: щеки вжатые, перемазанные болотной грязью, щетинистые; в потеках и разводах цыплячья грудь под распахнутой зековской спецовкой - тонкие прутки ребер приподнимались, четко выступая на вдохе, и опадали над втянутым подрагивающим животом. Загнанный зверек, маленький, жалкий, неопасный. Тварь дрожащая...

А Постников подходил. Медленно, припадая на левую, разгорающуюся болью, ногу. В сапогах чавкала вода с кровью. И палец немел на спусковом крючке. Все тело ломало, будто измятое, в костях катались тяжелые шары ртути и били в суставы на каждое движение.

В легких сумерках четко белело перекошенное лицо с дырой рта. Как меха, вздувались, подымались ребра. ТОТ глядел на дуло автомата неотрывно, а Постников должен был увидеть глаза. Посмотреть прямо, а потом застрелить. Он ЕГО приговорил ещё раньше, когда Тукташева потянуло вбок, а левой рукой он что-то рисовал в воздухе. И даже ещё раньше, когда на плацу объявили о побеге, "вооруженке", и в мозгу болезненно засел обрывок фразы: "двумя ножевыми ударами в шею".

В глаза, зараза, в глаза!

Клейкий язык трудно ворочался в обметанном шероховатой слизью рту. Постников подошел уже совсем близко, слышал громкое дыхание и сдавленное горловое бульканье.

"Сейчас я посмотрю ему в глаза и убью".

Но ТОТ не отрывал глаза от автоматного дула, словно боялся пропустить последний миг, словно заговаривал, заклинал, пытался остановить в стволе острые, блестящие пули.