Читать «Встреча с неведомым» онлайн - страница 171

Лишь теперь я разглядел, как эти комнаты разнятся одна от другой.

Мамина комната была обставлена наисовременно. Мебель синевато-зеленоватых тонов, низкие столики, разборные стеллажи, заставленные керамикой и художественным стеклом, две копии с картин Николая Рериха: "Скалы, покрытые льдом" и "Горное озеро". Эти копии заказывал отец. Эскизы декораций к спектаклям, где она играла. У окна - папоротник в декоративном горшке, на полу - серый ковер. Из книг главным образом пьесы и стихи.

Я немножко переставил мебель, чтобы закрыть голые стены там, где стояли трюмо и секретер, подумав с горьким чувством, что мама сейчас устраивает свое новое гнездо...

Папин кабинет - типичное обиталище ученого. Карты, рукописи, полки, забитые книгами до потолка, огромный старомодный письменный стол, за которым так удобно работать, обложившись книгами, журналами и записными книжками. На длинной мраморной полке редкости, вывезенные из путешествий. Одна стена увешана портретами его любимых ученых: Вавилов, Капица, Черский, Ландау и другие, а также космонавтов - Гагарин, Феоктистов, Комаров.

Потом я заходил к бабушке, и меня охватывал дух домовитости, теплоты жилья. Цветущие растения в горшках, фотографии артистов с дарственными надписями, мой увеличенный портрет в пятилетнем возрасте. Мама в роли Барабанщицы, а в шкафу много интереснейших старинных романов - русских и английских. Тахта накрыта клетчатым пледом, перед телевизором большое удобное кресло.

Мои вещи бабушка аккуратно сложила в шкаф, что стоял в коридоре. Я долго рассматривал школьный глобус, готовальню, краски для рисования, сохранившееся школьное расписание, тетради, футбольный мяч, фотографию лохматого битлса - какой я был мальчишка!

Я лег на свою постель в папином кабинете и закрыл глаза - болело в боку и было трудно дышать.

Бабушка возила меня к профессору-терапевту. Я был очень удивлен, узнав, что он ухаживал за бабушкой, когда она училась в гимназии.

Профессор предложил мне лечь в больницу для всестороннего обследования, но я наотрез отказался: я о больнице вспоминать не мог без содрогания. Профессор сказал, что теперь главное - время. Ну, и, конечно, питание, чистый воздух, душевный покой.

- А учиться можно? - спросил я, прощаясь со стариком. Он вышел проводить нас в захламленную переднюю, где пахло нафталином.

- Учиться можно и надо. Но особенно не переутомляйся. Значит, не пожелал кукарекать? Молодец! На этом и держись, Николай! Не кукарекай никому. Не дай бог такое вспоминать на старости лет!

Он проводил нас до лифта. Я подумал с грустью, что этот величественный профессор, кажется, кому-то "кукарекал" в минувшее время и это отравляет ему старость.

Я пока не звонил и не ходил ни к кому - мне нужно было немножко поправиться после всех испытаний. Побыть дома одному с бабушкой. Мы с ней говорили дни и вечера. Я рассказал бабушке о Лизе Абакумовой, о дружбе с Марком. Рассказал даже о Казакове. О его любви к Лизе.