Читать «Двенадцатый год» онлайн - страница 50
Даниил Лукич Мордовцев
Пред тем, борьбу кто прекратит
И ток прольет в ней дней блаженных.
Се уж его орел паряН
- Прекрасно! великолепно! сейчас чуешь орлиный полет "Певца Фелицы", заговорил Тургенев опять-таки не без скрытой иронии. - Но вот что скверно, ваше высокопревосходительство: галльский-то петух шибко поклевал, сказывают, нашего орла...
- А орел после совсем заклюет петуха! - горячился старик.
- Ну, это конечно... А что касается Европы, то сначала, когда наш орел заклюет петуха, это точно, она падет перед орлом на колени, а как оклемает маленько, то и закричит на него: "кш-кш!"
- Как это, государь мой?
- Да коленкой нас.
- Нет, государь мой, этому не бывать.
Старик волновался. Частое повторение "государь мой" - явный признак этого волнения.
- Не спорю, не спорю, ваше высокопревосходительство, - оправдывался Тургенев, очень хорошо знавший упрямство самолюбивого старика. - Что касается наших воинов, то они готовы в супе съесть галльского петуха. Я получил сегодня из Тильзита письмо... знаете от кого? - обратился он к Карамзину.
- Не знаю. От кого?
- От вашего... то бишь, от нашего земляка - сим-бирца. Ведь знаете, милостивые государи мои, кому Россия обязана Карамзиным? Изволите знать, государи мои?
- Что это вы нас сегодня все экзаменуете, Александр Иванович? спросил Карамзин.
- Да, точно, экзамепую. Когда впоследствии на экзаменах будут вопрошать российское юношество: "Кому Россия обязана тем, что у нее оказался свой тацит - Карамзин?" - российское юношество должно будет ответствовать: "Россия сим обязана родителю Александра Ивановича Тургенева, бригадиру Ивану Петровичу Тургеневу, который в Симбирске открыл Карамзина, как Колумб открыл Америку, и вытащил его из захолустья в Москву, где юный симбирский дворянин, будущий творец "Бедной Лизы" и будущий, а ныне налицо сущий историограф и проявил свой гений". Правда это? - обратился он к Карамзину.
- Правда, - отвечал тот. - Вашему батюшке я обязан тем, что я не заглох в провинции в качество степняка и любителя псовой охоты.
- Помните это, дети, - комично обратился Турген"в к девочкам.
- Я не забуду, что дядю Карамзина открыл в Симбирске ваш папа, серьезно сказала Лиза.
- И я не забуду, - повторила за ней Соня: - Америку открыл Колумб, а дядю Карамзина ваш папа... А дедушка Державина кто открыл? - наивно спросила она.
Все засмеялись, но Державин торжественно прибавил:
- Меня открыла великая Екатерина!
- Да, это счастливое открытие действительно принадлежит гению Екатерины, - сказал Карамзин.
- А тебя, папа, кто открыл? - неожиданно спросила Лиза отца.
Это было выше всякого ожидания. Даже старик Державин не выдержал:
- Ах, умница! ах, крошечка! - говорил он, кашляя. - Иди, я тебя расцелую... Твоего папу открыл сам император Александр Павлович... Он нашел сие жемчужное зерно...
- В куче навоза... в семинарии, - пояснил Сиеран-ский.
- Так кто же этот наш земляк и что он вав| пишет из Тильзита? обратился Карамзин к Тургеневу.
- Это Давыдов Денис Васильевич, адъютант Багратиона, сызранец... Между прочим, он пишет (и Тургенев достал из кармана письмо): "Если Наполеону и удалось обворожить государя, то офицерам французским обворожить нас не удастся, как они ни стараются делать нам глазки, точно барышням: мы остаемся медведями. По тайному наказу Наполеона они хотят нас, видимо, влюбить в себя всякими приветливостями и вежливостями, и мы им отвечаем тем же: но дальше этого - ни-ни! подобно деревенским девкам: "языком болтай, а рукам волю не давай". И мы, и они, все мы чувствуем, что меж нами уже ветел дорогой труп, который говорит: "Я жду венка на мой гроб: а венок сей: штык в крови по дуло, нож в крови по локоть".