Читать «Лиса и виноград» онлайн - страница 8

Р а з н о с ч и к в о д ы. Эти иностранцы совсем обнаг­лели! Еще мой дед и отец торговали на рынке хруста­льной водой! Мы добываем ее с большими издержками из горного озера, которое находится рядом со святи­лищем Аполлона! Никто не смеет называть эту воду мочей, никто не смеет оскорблять светоносного бога!

Х е р е й (с опаской, оглядываясь по сторонам). Нам луч­ше побыстрее уйти отсюда, мой господин. Мне кажется, вы слишком сильно раздразнили гусей.

Э з о п. Пустое, Херей, пустое, – дразнить гусей – это моя специальность. Именно этим я и занимаюсь послед­ние тридцать лет. Если бы я, мой друг, не дразнил жирных гусей, скоро бы в Элладе жить было нельзя из-за их мерзкого жирного гогота.

Вокруг начинает собираться т о л п а т о р г о в ­ц е в, с интересом прислушивающихся к разгорающему­ся скандалу. То тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а, который переходит от одного торгов­ца к другому, и что-то шепчет им на ухо. Здесь же К о р и н н а.

П р о д а в е ц п т и ц. Возмутительно, отвратительно! Какой-то заезжий горбатый урод сравнивает наши лица с гнилыми фигами!

С т а р у х а. Сам низенький, пучеглазый, и брюхо вспуче­но, а туда же – говорит, что мы провоняли мочой!

Г о л о с а в т о л п е. Мы честные дельфийцы, мы жите­ли священного города! не позволим наглому иностран­цу оскорблять наши нравы и наш образ жизни! Не поз­волим обезьяньему старосте смеяться над нами!

Х е р е й (выходя вперед, закрывая рукой Э з о п а) . По­стойте, граждане дельфийцы, постойте, никто не соби­рается оскорблять ваши обычаи; никто не собирается смеяться над вами; просто мой господин, известный в Элладе писатель и баснописец, выражается образно и несколько отстраненно. Что поделать, господа, таковы все писатели, и не стоит их за это судить слишком строго!

Г о л о с а в т о л п е. А нам плевать, писатель он, или нет! Мы требуем справедливости за фиги и за мочу!

Э з о п (выходя вперед, отстраняя Х е р е я) . Постой, Херей, постой, я не нуждаюсь в твоей благородной помо­щи. О чем ты им говоришь, о какой отстраненности и о каких писательских приемах? Да они сроду не слыхали таких слов, им привычней разговоры о репчатом луке да о ценах на помидоры или прошлогоднюю репу. Не надо метать перед ними бисер, не надо делать из мухи слона. Если их не трахать время от времени, они совсем обленятся, и, чего доброго, разучатся разговари­вать. (Обращаясь к т о л п е.) Вы, друзья мои, сво­им радением о справедливости и заботой о чистоте собственного лица заслуживаете, безусловно, самых высо­ких похвал. Тем более, что оскорбил вашу честь ка­кой-то ничтожный и гнусный старик. К тому же горба­тый, пучеглазый и низкорослый, почти что карлик, ос­мелившийся давать оценку вашему образу жизни.

Г о л о с а в т о л п е. Да, карлик, да, горбун, да, последний коротышка и плут! А еще в придачу дикообраз, горшок толстопузый и мешок наизнанку!

Э з о п. Все так, господа, все так, но послушайте по эту тему одну невинную басню. Зевс сотворил людей и при­казал Гермесу влить в них разум. Гермес сделал себе мерку и в каждого вливал поровну. Но получилось, что людей малого роста эта мерка наполнила до краев, и они стали разумными, а людям рослым питья на всех не хватило, а хватило разве что до колен, и они ока­зались глупее. Так и вы, господа дельфийцы, ростом, быть может, и вышли, но что касается разума и яснос­ти мысли, то здесь боги явно проявили халатность.