Читать «История религии (Том 1)» онлайн - страница 58

Это проявляется во всем: и в том, что Бог не предстает перед нами с принудительной очевидностью (ни в опыте, ни в доказательствах), и в том, что никакое действие Бога в мире по своему характеру не связывает нашей свободы выбора. В единении с Богом человек обретает полноту бытия, а не жалкую покорность. "Когда человек, - замечает историк религии О. Пфлейдерер, - в свободном повиновении отдает себя Богу, он не боится потерять через это свою человеческую свободу и свое достоинство, а, наоборот, верит, что только в союзе с Богом он может поистине стать свободным от тяготы мира, от тисков природы вне нас и от еще худшего ига природы внутри нас... Повиновение Богу есть свобода, сказал уже Сенека" /14/.

Для религиозного сознания добро в жизни есть служение высшему объективному Добру, красота - отображение высшей Красоты, и наше восприятие истины есть приобщение к Истине целокупной, обнимающей все, в том числе нас самих.

Поэтому жизнь по заветам религии неотделима от борьбы за торжество добра, борьбы за все светлое и прекрасное; она должна быть не пассивным ожиданием "манны небесной", а мужественным противостоянием злу.

Когда молодой пастор Дитрих Бонхеффер ожидал смерти в нацистской тюрьме, он писал своему другу: "Я хочу говорить о Боге не на границе жизни, а в ее центре, не в слабости, а в силе". Церковь, по его словам, должна быть не только там, "где слабеют человеческие силы, не на окраине, а в центре селения" /15/. А о. Максимилиан Кольбе и монахиня Мария, которые отдали свою жизнь за других в аду концлагеря, или пастор Дэвид Уилкерсон, современный "апостол преступного мира", - разве не в вере черпали они силу совершить свой жизненный подвиг?

Религия есть подлинное основание нравственной жизни. В природе мы не находим основ для этических принципов. По остроумному замечанию биолога Томаса Гексли, и преступник и добродетельный человек одинаково следуют природе, причем первый - в большей степени. Могут возразить, что нравственность диктуется долгом перед обществом. Но ведь само сознание этого долга есть, в свою очередь, не что иное, как нравственное убеждение, в то время как именно отрицание осмысленности бытия, отрицание Бога есть путь к торжеству безграничного эгоизма и взаимной борьбы /16/.

Но почему, спросят нас, существует немало людей, которые являются безупречными с нравственной стороны, но в то же время остаются неверующими? Спрашивая об этом, забывают, что все эти "добродетельные атеисты" не возникли в безвоздушном пространстве. С детства они были окружены средой и воспитанием, которые всегда имели связь с религиозной культурой. Все "моральные кодексы" наших дней, как бы они от этого ни отрекались, основываются на принципах религиозной нравственности.

Добролюбов, Чернышевский, революционеры прошлого века или герои Сопротивления были людьми замечательной чистоты и самоотверженности; но не следует упускать из виду, что большинство из них вышли из христианских семей или даже семей священников, где они получили нравственную закваску.