Читать «Формулы счастья» онлайн - страница 109

Если сравнить условия нашей жизни с условиями существования в странах Африки или Юго-восточной Азии, народ которых страдает от голода, засухи, войн, то наша жизнь покажется для них столь же прекрасной, желанной и недостижимой, как жизнь миллионеров из мыльных опер для жадно припадающих к экрану российских телезрителей.

Но, как мы видим, у всех есть свои проблемы – и у героев телесериалов, и у российских граждан, и у истощенных голодом жителей Сомали, все имущество которых нередко ограничивается набедренной повязкой.

Естественно, что во многом способность быть счастливым зависит от условий жизни, но в гораздо большей степени оно зависит от того, как именно мы относимся к условиям своей жизни – сдаемся и плачем, утопая в жалости к себе или боремся и побеждаем; считаем, что все предопределено и удел человека на земле – страдания, которые когда-нибудь компенсируются на небесах, или воспринимаем жизнь, как прекрасный подарок, которым одарила нас судьба.

В Испании меня поразило огромное количество людей, в той или иной форме пребывающих в депрессии – если не клинической, то «бытовой». Я даже шутила по поводу того, что депрессия – национальный испанский спорт.

Испанцы, которые по сравнению с русским народом жили в стабильной стране в неплохим уровнем жизни и социальным обеспечением, с великолепным мягким и здоровым климатом, с богатейшей природой – горами, пляжами, теплым и ласковым морем, с огромной индустрией развлечений, регулярно жаловались на то, как тяжела и беспросветна их жизнь. Тут были и вечные жалобы на нехватку денег, и на коварство и вероломство представителей противоположного пола, и на невыносимо долгую и холодную испанскую зиму (дело было в Барселоне, где температура самого холодного месяца обычно колеблется от 10° до 15° тепла и почти все время светит солнце), и на отсутствие уверенности в будущем и т д. и т п.

Один мой знакомый впадал в депрессию, как только солнце скрывалось за тучами, говоря: «Какой ужасный печальный день. В такую погоду совершенно ничего не хочется делать.»

Другой мой знакомый непрерывно страдал от скуки и одиночества, но состояние универсальной тоски по поводу несовершенства мира он предпочитал общению с друзьями и развлечением. Помимо квартиры в Барселоне, он владел большим загородным домом в десяти минутах от пляжа, но при этом он около пятнадцати лет не бывал на пляже и не купался в море. Зато он периодически выдавал перлы жизненной мудрости типа: «можно верить только в смерть и в налоги» и предавался размышлениям по поводу несовершенства мира и человеческих существ.

По-правде говоря, возвращаясь из Испании в Россию, я чувствовала себя, как человек, вырвавшийся из «клуба страдальцев» на удалой праздник с песнями и плясками. В первый момент мне казалось, что веселое настроение моих русских друзей похоже на пир во время чумы, поскольку никто из них не впадал в депрессию от того, что солнце зашло за тучку, а на очередной экономический кризис народ откликался бодрой и единодушной закупкой продовольствия в таких, количествах, что экономным испанцам его хватило бы на несколько лет.