Читать «Черно-белое биение жизни» онлайн - страница 3

***

Тора написана черным огнем по белому огню - Платон был прав, сучий потрох, проклятый родоначальник тоталитаризма - но видимый мир - это действительно тени на стене пещеры, а истинный мир написан черным огнем по белому огню, это мир любви. И если бы не было черного огня, мы бы не умирали от того... от того, что не все секунды времени твой белый огонь со мной... Но тогда мы бы мгновенно сгорели: мы живем только потому, что страдаем.

***

- Хорошо - помолчав, произнес мой собеседник. Такое чистое и ясное сатори - это редкость. Это удовольствие. Помнишь, что сказал Малыш Стругацких? Я кивнул - сил отвечать не было. - Ну хорошо, - после паузы продолжил мой следователь, - у меня есть еще вопрос. Я кивнул - а что мне еще оставалось делать?

- Вот ты, - назидательно продолжил мой собеседник, - вот ты читаешь запоем, музыку слушаешь, работаешь, пишешь, со мной вот беседуешь, хотя это-то вне времени... ну, в целом очень уж жить пытаешься. И, надо признать, получается. Про седьмую заповедь уж не будем, спасибо, что десятую соблюдаешь. (Все, все знает - подумал я со стыдливым восхищением, и то, что я прелюбодеяю - как же это сказать-то правильно, блин! - и то, что стараюсь не отбивать...). Он помолчал - уж не давая ли мне время на эту мысль, хитрюга? - и продолжил - жить, одним словом, стараешься экстремально активно, а вот в конце что будет? Как функция рваться будет, представляешь? Мне страшно думать об этом, - честно признался я. Но уклониться от вопроса я себе позволить не могу, - добавил я и замолчал. Собеседник ждал.

- Трудно при моем характере и ментальности плавно вписаться в смерть... - осторожно начал я, - мне кажется иногда, что я - кочегар в "Желтой стреле" Пелевина, идущей к разрушенному мосту, но что я не хочу сойти с поезда, как его герой, а в чудовищной своей нелогичностью надежде на чудо кидаю лопату за лопатой уголь в зев топки и летящий туда уголь видится мне черным огнем по белому огню... а на шее у меня на пропотевшем шнурке мотается диктофон и я спешу рассказать, что вижу... и верю - набрав скорость, можно проскочить. Не знаю, куда... Может, старуха не успеет, может быть, отшатнется от огня, бьющего из распахнутой топки, а может быть - совсем уж нелепо думаю я - все ж лопата, добрая древесина, да железка, а что, если... чего там коса - лопата в крепких руках, чай, пострашнее будет... А ежели что, так не жалко, запись услышат, и в других поездах, что рвут воздух и летят к мостам, глядишь, покрепче у топки встанут, ловчее лопатой взмахнут... кто знает... а если что... всяко случается... был такой Аристид Майоль, великий скульптор, совершенства достиг, не захотел вниз с вершины, а "спустился ночью в гараж, сел в машину и повел ее к берегу океана... к любимому месту около Этрета, где суша обрывалась в воду отвесной скалистой стеной..." это у Паустовского описано... а еще у Лема... загадочный конец "Возвращения со звезд", когда он решил покончить с собой... думают - потому что она его не поняла, потому что получилось, что он добился своего шантажом - нет! Не в этом же дело! Просто не захотел, не захотел обратно, обратно с вершины... и только она спасла его... она вернула его в жизнь, считайте, вернула уже из оттуда; мужчина, он решил все - и, значит, все, уже был там; так что она, считайте, в те минуты на летящем из ночи шоссе стала женщиной - она родила его, родила из суицида.