Читать «Не стал царем, иноком не стал» онлайн - страница 8

Как-то зашел к ней муж. Зоя распространила свою милость довольно-таки далеко, угостила его чаем. Они сидели в кухне. Зоя не спрашивала Милованова, как он поживает, опасаясь услышать жалобы. Он сам определил свое положение:

- Продал картину... ту, помнишь?.. эдакий огромный гриб на фоне ночного неба.

- Этого гриба не помню, а что продал, так это уже бывало, и ничего выдающегося в этом нет, - выразила жена свое отношение к жизнедеятельности мужа.

- Покупателю я понравился...

- Ты понравился? - перебила Зоя, выкрикнула словно в защиту своей собственности.

Милованов это оценил. Зоя по-прежнему считает его своим мужем, и вряд ли ей было бы легко кому-либо уступить его. А он был не прочь вернуться в лоно семьи.

- Мои картины понравились, и он еще хочет посмотреть на другие мои работы. Я и пришел взять кое-что.

Пока Милованов перебирал свои старые, сваленные в кучу холсты, Зоя обдумывала ситуацию. Покупатель, интересуется, уже купил что-то с грибом на фоне ночного неба, а может быть, купит и другие, а у нее так и не состоялись ни туфли, ни шуба, да и места в торговле, на время укрепившей ее положение, больше нет. От миловановских продаж не разбогатеешь на шубу и туфли, но они все-таки устраняют угрозу, что завтра придется положить зубы на полку, а это сейчас для нее как раз главное. Уберечься, спасти себя! Войдя в комнату, где Милованов паковал отобранные холсты, Зоя, из глуповатой улыбки выпрыснув на лицо целое искусство всевозможных отражений происходящей с ней и готовой отдаться и мужу душеспасительности, сказала:

- Ну, я не проголосую обеими руками за то, чтобы ты жил здесь, но я и не против этого.

- Потому, что у меня дела пошли на лад?

- Да какой там лад! - мгновенно ожесточилась и скинула с себя шутовство Зоя. - Можно подумать, что тебе за твою мазню дали миллион!

- Не будем ссориться, не нужно, Зоя, - сказал Милованов рассудительно. - Нет лада в целом, зато мы умеем ладить друг с другом. И раз мы теперь снова вместе, я эти картины никуда не понесу и сам сегодня же переберусь сюда, а покупателя приглашу к нам, и он здесь все посмотрит.

- Но ты же уверен, что я из-за денег решила с тобой помириться!

- А хотя бы даже из-за денег, что с того? Это все равно минутный порыв... ну, то есть ты испугалась, что я уйду и денежки тебе не достанутся, а они тебе, похоже, ой как нужны! Но за этим ведь стоит нечто большее. Мы в любом случае умнее денег и разных временных обстоятельств. Разве не так? Есть, есть глубина в наших чувствах, в нашем понимании жизни. Я, Зоя, сейчас побегу, мне нужно, дела кое-какие, а когда вернусь, я тебя зацелую. Ты поймешь, как я соскучился по тебе.

Зоя приятно улыбнулась. Слова мужа растопили ее сердце, и болезненно шевельнулась ее душа в ожидании мужских ласк. Его возвращение прошло весело.

Всякий разрыв тяжело давался им обоим, а после примирения сразу надежно залечивались раны, сглаживались и словно не было о них больше и помину. Начиналось опять испытанное, привычное. Милованов в обыденности порой не просто раздражался на жену, он молчаливо и зло ненавидел ее неуважение к его искусству, презирал толстуху за постоянные напоминания, что муж должен быть прежде всего кормильцем, но раз уж нынче вытекала из кризиса мысль, что с истощением дарования жизнь кончается, так и складывалось некое общее положение, что Зоя, мол, скорее и вовсе почти ничего не значит для него. Впрочем, нынче былое не заглядывало с прежней уверенностью в настоящее и все испытанное и привычное словно оделось в новые одежды, обрело неожиданную остроту и угловатость. Милованов потихоньку сбывал старые свои работы, новых не делал, и у него не было надежды, что когда-нибудь все еще вернется в знакомое русло и восстановится в хорошо известном ему виде. Слишком задела его мысль об исчерпанности ресурсов, выйдя изнутри и тотчас создав невыносимое внешнее давление.