Читать «Картина паломничества» онлайн - страница 6

Шум нарастал. Возбуждение становилось нервным и резким. Умиравший в первом ряду старичок беспомощно шевелил ушами. Конечно, только отдельные голоса верховодили в этой внезапной атаке на писателя, а местные мудрецы вообще хранили молчание, презирая разворачивающуюся на их глазах драму, но когда Лоскутников повернул из своего ряда голову, вытянув ее повыше на неожиданно представшей хрупким стебельком шее, и заглянул прямо в затемненную прорву зала, где плотно и жутко лепились желтые лица, он волей-неволей принял за истину, что кричат все и что как бы одна жутчайшая физиономия дико разевает рот. Он и прежде часто поворачивал голову, смотрел и слушал кучу земляков, но тут обернулся и глянул с внезапным горячим ощущением, будто он сидит в некой яме и даже отчасти занесен песком, а люди кричат, копошась на склонах огромной, пронзающей небо горы. Показалось ему в это мгновение, что не иначе как суровый взгляд устремился на него из бездны, в которую Бог знает за какой надобностью превратился весь этот смешной провинциальный театр; с грандиозно и страшно раскрывающейся живостью воззрилось на Лоскутникова какое-то чудище, призывая его кричать тоже, бесчисленные рты округлялись, тонко вытягивали губы на его уродливых раздутых щеках и слитно вопили, как бы скандируя: даешь национальную идею! Лоскутников, не поддерживая это общее движение, втягивал голову в плечи и думал отсидеться в своей внезапной ямке. Как будто и сиденье пошатнулось и заплясало под ним. В том странном мире, который подразумевала сложившаяся ситуация, писатель вдруг сделал огромное лицо, пододвинул его к Лоскутникову и проникновенно шепнул: вам одному скажу ответ... - и тем самым Лоскутникову предлагалось самому разобраться в фантастике отношений: готов ли он почесть за реальность происходящее в данном случае? Вопрос лишь в том, как жить дальше, остро сверкнуло в его голове. Лоскутников отшатнулся. Только серой непросветленной массой одной было нагло приникшее к нему лицо, а под ним извивался тощий хвостик, ласковыми повиливаниями которого гость надеялся задобрить разгневанную толпу. Не поверил Лоскутников. Не скажет писатель. Он липовый. Обманет, и всех попытается обмануть. Убери рожу, не вводи в искушение, мысленно дал наказ Лоскутников, напрягаясь всей душой, чтобы отогнать видение. Жарко и тошно было в зале. Лоскутников попытался встать, и это ему не сразу удалось, подкашивались ноги. Наконец он пробрался к выходу и выбежал на улицу, где в сумерках еще с крыльца театра увидел как-то слишком высоко в небе острые навершия кремлевских башен.

Он и пошел на них, избавляясь от только что пережитых земных страстей и страхов. По всему, дорога должна была взять круто вверх, к едва намечающимся звездам и даже к сверкающим четче самого вечернего неба маковкам и крестам церквей, но этого не случилось, и Лоскутников очутился в тихой, прямой улице, между бывшими купеческими особняками, ныне поновленными. Он подумал, что если бы писатель не вздумал заниматься воспитанием провинциальной публики, а вместо лекции пошел по этой улице и вообразил себя некогда рожденным в таком особняке, среди зажиточных грузных людей, умеющих жить, благополучно избегая помышлений о разных там спасительных идеях, то и он, летающий из города в город с рассказом о своей мало интересной жизни, мог бы полюбить этот городок, где из окна теплого деревянного домика, взглянув на тесную череду церквей и башен, внезапно видишь какую-то даже и сказочность своего существования.