Читать «День Литературы 142 (6 2008)» онлайн - страница 3

Но, пробив себе самостоятельно дорогу, уже не мог примазываться к его плеяде задним числом, а вести себя с ним на равных тоже не мог, хотя бы из уважения к возрасту. Да и как личность я его уважал всегда, даже вступая с ним в полемику. Уникальнейший человек. Я его не раз сравнивал с Аполлоном Григорьевым, но, думаю, Кожинов всё же масштабом выше. Хотя, помню, было время, из зависти или непонимания его в определённых литературно-политических кругах считали чуть ли не шестёркой Петра Палиевского. И нам, молодым, внушали, вот, мол, умнейший мыслитель Палиевский, а это его подручный Вадим Кожинов. Но время всё расставило по местам, и где сегодня место Вадима Кожинова, а где — Петра Палиевского, видно всем.

Кожинов легко проходил через все официозные головомойки и никогда не отчаивался. Он был критик и мыслитель моцартианского склада. Шествовал по жизни, как творянин, по-хлебниковски заменивший "д" на "т". Думаю, что если бы его в конце концов выгнали с рядовой должности сотрудника ИМЛИ за какой-нибудь отчаянный радикальный поступок, он бы не стал долго расстраиваться. Может быть поэтому он никогда и не был зол на советскую власть, что не терпел от неё никаких невзгод, не подлаживался под неё и не укрощал свои мысли. Это все работники ЦК КПСС, журналисты из "Коммуниста" и других идеологических структур оказались, в большинстве своём, в наши дни якобы жертвами советского строя и лютыми антисоветчиками яковлевской пробы, ибо вынуждены были ежедневно себя укорачивать. А Вадим Кожинов с его лёгкой иронией и вольным творческим поведением видел в советской власти лишь позитивные факторы для укрепления и народа, и державы, и в результате стал доверенным лицом Геннадия Зюганова. То же произошло и с Куняевым, Тряпкиным, Примеровым, Глушковой… Те, кто не рвался во власть, больше её и ценили.

Для нынешних молодых он был примером русского интеллигента. При всей своей доброжелательности он никогда не предавал свои принципы, а взгляды менял не в толпе со всеми, а скорее, наоборот, в противовес всем, в силу своих внутренних метаморфоз. В молодости он был более радикальным политическим бунтарём, чем его коллега Андрей Синявский; было время, когда он увлекался авангардизмом, а во времена перестройки, когда почти все его тихие и робкие коллеги дружно стали задним числом ругать коммунистов и перечеркивать советскую литературу, Кожинов опять пошёл против всех. Впрочем, после 1993 года и Андрей Синявский голосовал за Зюганова и клеймил позором ельцинских расстрельщиков. Так получилось, что именно у меня в кабинете в газете "День", уже после октябрьских событий 1993 года, спустя десятилетия встретились Кожинов и Синявский, весело повспоминали общую молодость, а затем поучаствовали в нашей дискуссии о дальнейшем пути России.