Читать «Награда и муки» онлайн - страница 56

Так вот, в «Литературном наследстве Сибири» я и наткнулся на главную причину убийства Зазубрина. Участвуя во встрече с писателями на квартире Горького, компанию коим составили большие знатоки отечественной словесности, руководители родной и любимой партии, Зазубрин говорил о художественной правде и по сибирской прямоте рубанул правду-матку о том, что вот «образ» Сталина изображается некоторыми писателями иконно, а не как живого человека. После этого, вспоминает сам Зазубрин, он «почувствовал себя неловко, поняв, что, увлекшись, сказал лишнее». Сталин-то рядом сидел, а таких вещей он не прощал не только каким-то там далеким сибирякам-пензякам, но даже ближним соратникам своим и родственникам…

Я для того так подробно пишу об авторе «Щепки», чтобы представление у читателей было о том, что за человек ее писал, человек, о котором с классовой тревогой однажды спросил у известной уже в двадцатые годы сибирской писательницы Сейфуллиной один из попечителей молодых талантов и направителей морали того времени: «Зазубрин, вероятно, является поклонником Достоевского?», и Сейфуллина ответила: «К сожалению, да…»

В такие вот времена жил и творил талантливейший русский писатель, несгибаемый коммунист, яркий человек — Владимир Яковлевич Зазубрин, которому давно следовало бы поставить памятник в Сибири, может, и на родине его, в Пензе, а мы, его современники-читатели, только-только «открываем» для себя беспощадное зазубринское слово правды, соприкасаемся с книгами, поведавшими о нашей действительности такое, что, осознав ее губительные последствия, содрогнется крещеный мир и не захочет следовать нашему историческому примеру, минет все тяжкие, мученические революционные пути, отвергнет учения, зовущие к смертельным потрясениям, к кровавой смуте.

₁₉₉₁

Доброе слово

Об Аскольде Якубовском

Сразу же и оговорюсь, слово «доброе» я употребил в его широком значении, то есть слово крепкое, своеобычное, прочное. А то у нас в литературе одно время начали было использовать его в благотворительных целях: я, мол, писатель, буду к тебе, читатель, добреньким, а ты, в свою очередь, — всепрощающим, и будем мы вполне довольны друг другом, а что слово при этом дрябнет, хилым становится, так ведь много их, слов-то, в языке нашем…

Как отрадно, что все чаще и чаще среди идущих в литературу людей появляются те, кто не хочет для себя никаких снисхождений, похлопываний по плечу ни от читателя, ни от критики.

Очень это важно — самостоятельность с самых первых шагов. В любом деле, конечно, важно, а уж в литературе в особенности.

Еще на Кемеровском семинаре молодых писателей Аскольд Якубовский привлек к себе внимание всех руководителей семинара именно своей писательской самостоятельностью.

Нельзя сказать, чтобы тема его повести «Не убий» (в журнальном варианте называлась она иначе — «Мшава») была очень уж неожиданна: два геолога отправляются в глухие болотные места, чтобы нанести на карту дом, попавший на аэрофотосъемку, а вместо дома неожиданно обнаруживают потаенный поселок, где, как оказалось, обитают фанатичные поборники древлеотеческой веры. Спрятавшиеся в болотах люди больны, дики и до того темны, что «чужане» не знают, с какого бока и как приступиться к ним, чтобы рассказать о «своем» мире и вести их с собою в этот мир.