Читать «Страстная субоота в тюрьме» онлайн - страница 2
Николай Семёнович Лесков
Арестант этот был молодой человек, брюнет, с довольно выразительною физиономиею; волосы на голове у него были в беспорядке, и небольшие карие глазки искрились бессильным гневом и досадой. На нем был надет казенный суконный халат с высоким воротником, и он постоянно одною рукою запахивал этот воротник около своей шеи.
— Помилуйте, полковник! Что же это! Ведь это разбой. Меня здесь хотят уморить. Завтра такой праздник, а я в тюрьме, когда доктор сказал, что я здоров и меня можно выпустить.
— Зачем их не выпустят? — спросил я солдата.
— Не могу знать-с, аше скобродие.
— Поручителей требуют, — подсказал сам арестованный.
— У него было помешательство, — сказал мне полковник Л. по-французски и потом, обратясь к больному, прибавил: — Ну, что же, разве у вас нет никого знакомых?
— Нет-с, полковник! Знакомые есть, да я не хочу идти на поруки.
— Отчего же?
— Да зачем же поручители, если доктор сказал, что я здоров? Как вы думаете, здоров я или нет? Ведь здоров! — продолжал он, — а здоровому умом человеку зачем поручители?
— А зачем вы с топором по улице ходили?
— Не с топором-с!
— Как не с топором?
— С палкой, со штилетом.
— Ну, с палкой. Ведь вы знаете, что с такими палками ходить не дозволено.
— Наследственная это была палка, я с ней и ходил, и ничего больше.
П. Л. обещал ему где-то походатайствовать.
— Пожалуйста, полковник. Сами знаете, какой праздник.
На вопрос о другом арестанте солдат значительно тронулся за лоб, и мы вышли в переднюю. Из нее дверь направо вела в женскую комнату, в которой, однако, никого не было. Убранство ее состояло из двух коек и столика, но койки эти содержались далеко с большей опрятностью, чем койки арестантов-мужчин, у которых чехлы на кроватях были невероятно грязны, а одеяла из какого-то неведомого материала напоминали постели горничных девушек старых помещичьих домов В-ской губернии, для которых где-то покупались одеяла из так называемых «поплевок». Шерсть не шерсть, и не бумага, а так, черт знает что; узелки какие-то снизаны: и редко, и тяжело, и как-то маслянисты на ощупь.
В женской комнате мы пробыли несколько минут. Когда г. Л. вышел в переднюю, его встретили оба арестанта.
— Пожалуйста, полковник, похлопочите, — жалобно напомнил брюнет.
— Уж я дал вам слово и все сделаю, что в моих силах.
— Да, пожалуйста, а то праздник.
Другой арестант что-то хотел сказать, но закрыл рукою рот и приостановился.
— Не хотят ли чего-нибудь сказать мне? — спросил г. Л.
— Кашель, — проговорил арестант разбитым, больным голосом с сильным немецким акцентом, заметным даже в одном слове.
— Да нет, пустяки! — отозвался брюнет.
— Почему вы думаете, что пустяки? — спросил г. Л.
— Они не здоровы… совсем тронут, — продолжал он шепотом.