Читать «Дело о пропавшем боге» онлайн - страница 95

— А еще хуже люди вроде Айцара, — согласился Шаваш, — ссужают деньги в рост, превращают крестьян в рабов, обирают народ.

— Ах, — сказал горько господин Нишен, — если бы они обирали народ, это еще четвертушка беды! Но вот вы посудите: казна берет у крестьян масло в зачет налога, перевозит и продает его за пять ишевиков. А Айцар продает масло по три ишевика, и при этом никаких налогов не берет, а, наоборот, платит за кунжут и оливку!

— Ну и прекрасно, — сказал Шаваш, — пусть продает. А мы его посадим за нарушение масляной монополии.

И Шаваш разломил дыньку-кургун: а сердцевину у дыньки уже вынули и залили медом, и на сердце Шаваша стало сладко от этой дыньки, как от взятки в праздничный день.

— Мы его посадим, — согласился Нишен, — но родится новый Айцар, и с каждым новым Айцаром нам будет все труднее доказывать, что тот, кто продает по три ишевика, вор, а кто продает по пять — благодетель, потому что ничто на свете не беспредельно, даже глупость народа. И в конце концов Айцар победит, потому что общий интерес чиновников велит запрещать Айцара, а собственный интерес чиновника велит продавать разрешения на то, что запрещено.

Тарелка Нишена стояла полнехонька. Он явно был из тех нервных субъектов, что не станут есть, пока не выговорятся.

— Пять тысяч лет назад, — сказал Нишен, — великий Вей научил людей сеять рис и строить каналы. Тогда болота Харайна превратились в поля, а озера Харайна — в водохранилища, и вымерли тысячи злаков, которые росли на болотах, и даже климат стал другой. С тех пор люди не зависят от природы, а зависят от каналов, а каналы — это государство.

И господин Айцар хочет сделать то же самое, только не через каналы, а через механизмы. Его машины тоже не зависят от природы, но они принадлежат не государству, а ему самому. И когда он победит, мы вымрем, как вымерли барасинги, когда болота Харайна превратились в поля.

А он победит, если чиновники будут по-прежнему враждовать друг с другом, а столица — поощрять эту вражду. Вы знаете, что наместник ненавидит своего дядю? Но предрассудки мешают аравану Нараю протянуть руку врагу своего врага…

Шаваш доел дыньку, и теперь медленно полоскал руки холодной, пахнущей мятой водой в мельхиоровой плошке.

— А сейчас, — продолжал Нишен, — господину Айцару уже мало, что его оставляют в живых. Он нашел себе какую-то дрянь, отца Лиида, и вот этот монах не стесняется хвалить воров и ругать чиновников!

— Но ведь отец Сетакет, — вкрадчиво проговорил Шаваш, — тоже частенько бывает у господина аравана…

Нишен вздрогнул и опустил глаза.

— Вам и это не нравится? — спросил Шаваш.

Нишен вдруг едва заметно кивнул.

— Ведь это под влиянием желтого монаха господин араван принимал у себя Кархтара?

Нишен подскочил как ужаленный:

— Араван Нарай никогда не имел никаких сношений с бунтовщиками! Это выдумки сработаны топором, и сработаны они в мастерской Айцара!

«Ну-ну, — подумал про себя Шаваш, — что-то поведает инспектору Кархтар»…

Краем глаза Шаваш заметил, как качнул головой гостеприимец Аннувата. Солидный сорокалетний господин поднимался по лестнице, уверенно загребая ступеньки хроменькой, в тюрьме перешибленной ногой. Подбородок его утопал в воротниках, расшитых не по чину, и белое их кружево оттеняло раннюю седину.