Читать «Дело о пропавшем боге» онлайн - страница 52

Араван некоторое время молчал. Потом произнес:

— Этих показаний не может быть.

Точнее, господин араван сказал не совсем «не может быть». Он употребил прошедшее сослагательное, — книжное время, используемое для описания событий, которые произошли, но не имели права происходить.

Нан молча сгреб листы и сунул их в бронзовый, на витой ножке светильник, пылавший перед статуей Белого Бужвы. Пламя обрадовалось и принялось за листы.

— Вы правы, господин араван, — сказал молодой чиновник, — этих показаний нет.

Господину Шавашу, секретарю столичного инспектора, было двадцать три года; он занимал великолепное для своего возраста место секретаря старшего следователя столичной судебной управы, носил шесть хвостов на чиновничьей шапке и мог служить живой иллюстрацией того положения, что в империи самые высокие посты открыты для даровитого выходца из народных низов.

Отец Шаваша, хворый и болезненный крестьянин, едва сводил концы с концами; после очередного передела земли личное его поле оказалось в само центре окруженного каналами квадрата. Такие поля были особенно капризны, на них часто застаивалась вода, и урожай пропадал, стоило недоглядеть за каналов или вовремя не обработать растения. Водный инспектор деревни, собирая приданое для дочери, намекнул, что мог бы уделить участку дополнительно внимание. Отец Шаваша не захотел понять намека или не имел на то денег. Осенью его личный урожай покрылся красными пятнышками рисовой проказы, заражая поля взбешенных соседей. В таких случаях по закону государство безвозмездно выделяло бедствующей семье семена и пропитание с государственного поля, но законы в последнее время соблюдались только за плату, и поэтому семена выделяли вовсе не тем, кто нуждался, а как раз наоборот, тем, кто хотя бы и не нуждался, но мог заплатить.

Сосед, дела которого шли лучше, предложил отцу Шаваша продать землю. То есть не продать, по законам земля не продавалась. Но древний законы позволял нуждающемуся крестьянину усыновить преемника, который при жизни родителя возьмет на себя заботу о земельном участке. Нынче о богачах говорили: «Тысячи отцов сын».

Усыновленный сосед не был ни особенно богат, ни особенно злобен. Но жалость жалостью, а пустую прореху своим лоскутом не зашивают, — у него было пятеро здоровых сыновей, и Шаваш был на этой земле — шестой лишний.

Смышленый девятилетний мальчишка и не стремился батрачить на чужом участке: его манила столица.

Шаваш был несколько раз с отцом на ярмарке, и его поразил по-другому устроенный мир, инакое пространство рынка, где на нескольких квадратных локтях горой навалено то, что производят, уныло и оплошно, мили и мили унылых полей и каналов, плещущих мутной водой, где каждый торговец — как волшебник из сказки, который умеет за одну ночь посеять, взрастить, сжать и обмолотить урожай. Шаваш заметил, что в городе люде ложатся и встают, повинуясь не солнцу, а своей собственной воле, и трудятся не по предписаниям деревенского сановника, издающего указ о начале сева, а сами по себе.